Андрей Воронин - Слепой. Антикварное золото

— Любопытно было бы узнать, что это за остальные обстоятельства, — произнес Потапчук тоном, который заставил Глеба усомниться в том, что ему действительно любопытно.

Глеб сделал глоток кофе и зажег сигарету. За окном опять громыхнуло, над улицей прокатился такой треск, как будто на брусчатку Красной площади с большой высоты высыпали полвагона булыжников. Жалюзи испуганно задребезжали, занавеска вздулась парусом и зацепилась за люстру. Ирина Андронова встала, подошла, отчетливо постукивая каблуками, к окну и закрыла форточку. В комнате сразу стало тише и как-то уютнее, хотя гроза нравилась Глебу и он предпочел бы оставить форточку открытой.

— Помните, я вам докладывал, что в день, когда разгромили засаду, Ромашов ездил в Наро-Фоминск? — сказал он. — Там открылись довольно любопытные обстоятельства. Пару месяцев назад там произошло убийство. В сдаваемой внаем однокомнатной квартире обнаружили троих квартирантов, вселившихся туда месяца полтора назад, и девицу легкого поведения. Мужчины были расстреляны из пистолета калибра одиннадцать и четыре десятых сантиметра…

— Надо же, — вставил Потапчук, — сорок пятый…

— …а у девицы, — продолжал Глеб, — была перерезана глотка. Простите, Ирина Константиновна, но из песни слова не выкинешь. В горле у нее торчал складной нож, и, судя по всему, нож этот метнул через всю комнату один из убитых. Ничего интересного, кроме колоды крапленых карт, при осмотре квартиры не обнаружили. Зато личности убитых удалось установить. Все трое значились в милицейской картотеке. Один отмотал четыре срока за грабежи и вооруженные нападения, другой — обычный бык, бомбила, немногим лучше первого, и, наконец, третий — профессиональный шулер по кличке Пинцет.

— Группа, — констатировал Потапчук. — Гастролеры?

— Так точно.

— Интересная группа, — сказал генерал. — Грабитель, бык с мускулатурой и катала… Это наводит на размышления. А проститутка?

— Проститутку, вероятнее всего, использовали в качестве отмычки — просто заставили позвонить в дверь и что-нибудь наплести, чтобы впустили в квартиру. Так что погибла она, скорее всего, случайно и к делу отношения не имеет.

— А все остальные имеют?

— Полагаю, что да. Я объясню. Дело это наро-фоминские сыскари считали стопроцентным «глухарем», поскольку зацепиться им было не за что. Но совсем недавно появились новые обстоятельства. Некая дамочка приятной наружности попалась при попытке подлить клофелин своему кавалеру в бокал. Дамочку взяли в оборот, пообещали навесить на нее полтора десятка таких дел, и она, сами понимаете, раскололась и поведала следователю всю свою биографию. Подробности достаточно тривиальны и нас интересовать не должны — все, кроме одной: эта девица, Евгения Лобова по кличке Лобастик, была любовницей Пинцета.

— Наводчица? — предположил Федор Филиппович.

— Наводчица, помощница, ученица — словом, все что хотите. Боевая подруга.

Глеб посмотрел на Ирину. Та немедленно придала лицу выражение сосредоточенного внимания — ни дать ни взять школьница, которая преданно смотрит в глаза объясняющему новую тему учителю физики, а сама в это время думает о чем угодно, но только не об электронах и силе тока в проводнике. Ирине Константиновне явно был скучен и неприятен весь этот рассказ о людях, которые ей представлялись кем-то вроде инопланетян. Глеб ей сочувствовал — примерно так же, как сочувствует стоматолог пациенту, который бледнеет при виде бормашины.

— Так вот, — продолжал он, — за некоторое время до своей безвременной кончины Пинцет получил крупный заказ. Какое-то неустановленное лицо кавказской национальности пожелало поселиться в центре нашей столицы. Не имея для этого достаточного количества денег, это лицо не придумало ничего умнее, как поручить Пинцету выиграть для него квартиру. Остроумно, не правда ли? Пинцет сколотил бригаду и перебрался поближе к месту событий, в Наро-Фоминск.

— Наводчица для наводки, катала для игры, а остальные — чтобы у лоха не возникало ненужных мыслей, — констатировал генерал. — Затея, конечно, бредовая, но вполне осуществимая.

— Полностью с вами согласен, — кивнул Глеб и продолжил: — С неделю пошатавшись по местам, где ведется крупная игра, Пинцет высмотрел подходящего лоха и напустил на него Лобастика. Так вот, угадайте, кто был этот счастливец?

— Не может быть! — только и смог сказать Федор Филиппович.

— Еще как может! — воскликнул Глеб. — Ромашову удалось выяснить, что Дмитрий Крестовский действительно любил перекинуться в картишки. Это был его основной заработок, хотя до профессионального игрока ему было ох как далеко. Оставалось только выяснить, есть ли у него то, что нужно заказчику. Это уже была работа для Лобастика, и она с этой работой справилась. Результат превзошел все ожидания: в единоличном распоряжении Крестовского оказалась трехкомнатная квартира в центре, просторная и в очень удобном месте. Остальное было делом техники. Лобастик сфотографировала квартиру, клиенту показали фотографии и дом, и тот пришел в такой восторг, что даже согласился увеличить гонорар. Крестовского привели в снятую на один вечер специально для этой цели квартиру, и он проиграл огромную сумму — сто двадцать четыре тысячи долларов. Сроку для выплаты долга ему дали всего три дня, и никто не сомневался, что денег этих ему не достать, а следовательно, ему волей-неволей придется оформить дарственную на квартиру. Крестовский, однако, всех удивил, пообещав найти деньги.