Лев Тахтаров - Волчий билет

Так что, нужен мне помощник, и я сразу подумал о Вовке. Кто, кроме него? Он охотник, еще с детства крови повидал, решительный, далеко не трус, не болтун, никто его не знает в городе. Короче, если не он, то кто же еще справится? Как записную книжку не листал в голове, не нашел ни одного знакомого киллера. Мы с ним переписывались после армии, я знал, что дела у него не фонтан, есть шанс, что согласится. Правда, внешность у него приметная, но свидетели в план не входили.

– Второй ствол нужен, – Вова меня почти дослушал и взял быка за рога, – У меня есть, давно валяется, двустволка старая, курковка, отец давно за спирт выменял. Сделаем обрез, потренируешься быстро перезаряжать, надежнее ствола не бывает. Будешь идти сзади, меня страховать.

Как же он похож на Хохла, подумал я. Голос, манера говорить, без лишних слов, быстро приняв решение, сразу за двоих, что нужно делать и как мы поступим. Я даже глаза прикрыл невольно, перенесся в то время, когда Игореха был жив и мы гоняли на девятке по городу, общались с разными интересными людьми, и у меня совсем не было забот. Делай, что тебе говорят, и жизнь твоя в шоколаде. Помню, выходим мы как-то с Хохлом из торгового центра зимой, погода такая хорошая, солнце уже весеннее светит, снег тает, и тут он подскользнулся на лестнице и кубарем вниз, ступенек десять, наверное, длинных таких, смешно так упал, растянулся. Людей полно вокруг, все встали, смотрят – как он? А он, как скатился, вытянулся, быстро перевернулся еще два раза через бок, выкинул перед собой обе руки, сложил пальцы пистолетом и пару раз громко так, – Бах-бах, – выстрелил из пальца по прохожим. Все засмеялись, а кто-то даже похлопал в ладоши. Вот такой он был человек, всегда умел развеселить, даже в нелепой ситуации.

– Ты что, уснул? – вернул меня Вова на землю, – Я ему объясняю, как стрелять, чтобы меня не зацепить, а он спит! Улыбается еще во сне…

Дальше мы долго и подробно составили план наших действий. Первым делом – решили завтра утром поехать откопать автомат. Ехать не близко, за два дня управимся, далее еще за один день приготовим, почистим, проверим оружие, выпилим обрез из ружья. Потом едем в город, приезжаем затемно, чтобы Вовку никто не увидел в моей машине и ждем субботы. На дело идем пешком, разными дорогами, как только стемнеет, чтобы не узнал никто по дороге, благо в бане хозяйские засиживаются допоздна. Если все пройдет удачно, Вова идет на речку, там недалеко, выбрасывает все оружие в воду, и идет в заранее снятую квартиру посуточно, рядом с автовокзалом. Там ждет до утра послезавтра и уезжает на автобусе к себе в деревню, а я наутро, дождавшись новостей по телевизору, иду сдаваться Семенычу. Затем, примерно через месяц, Вова получит письмо, где я намеками сообщу ему, что все улеглось, я нашел ему работу и он может приехать пожить у меня первое время, пока не станет на ноги.

– Это будет серьезный поступок, и совершить его будет не так легко, как мы сейчас накидали, – как бы подытожил Вова, – Наверняка что-то пойдет не по плану.

– Более того, думаю пережить последствия этого поступка будет еще сложнее, – добавил я и протянул ему руку. Он крепко пожал ее, глядя мне в глаза, как бы проверяя мою решительность, потом кивнул, сказал, – Пойдем спать, завтра рано вставать.

– Подожди, есть еще один момент, очень важный.

– Говори.

– Тело Игоря. Его не нашли. Они его закопали или утопили. Нужно будет перед смертью потолковать с одним из старших, выяснить где.

– Решим, – сказал Володя, поднимаясь, – Ладно, давай спать, утро вечера мудренее.

Он всегда, еще в армии, уже любил вставлять в разговор поговорки. Говорил, что дед приучил его, когда с сызмальства таскал его с собой сначала на рыбалку, потом на охоту. Дед говорил, что в поговорках заключается вся мудрость веков.

Я, то ворочался с боку на бок, то глядел в потолок сарая, и все никак не мог уснуть, часа два уже, наверное. Вова, по моей просьбе, притащил матрас, одеяло, белье и подушку в сарай, набитый сеном. Я был городским жителем и возможность поспать на сеновале мне очень понравилась. В доме еще меня ждал диван, на всякий случай, но ни запах сена, ни холодок, ни деревенские звуки не давали мне уснуть, а мысли. А думал я, что не поздно еще все остановить, я могу еще сказать утром Володе, что передумал. Начав «Такую жизнь» я уже не остановлюсь, не вернусь обратно, не смогу перемотать и пойти другим путем. И могу ли, имею ли право лишать жизни такое количество людей, затронув судьбы еще многих, родителей, жен, детей, братьев и сестер. Но я все-таки решил, что я должен это сделать. И стал искать оправдания.