Дэвид Боукер - Люблю мой 'Смит-Вессон'

Вынув из вазы засохшую хризантему, он заменил ее на свежую. Даже забавно, как он скучает по жене. А ведь жить с ней было не сахар. Когда возраст Лола и его привычка к спиртному взяли свое, наградив его носом, как алая электролампочка, она то и дело указывала людям на этот его недостаток.

– Только посмотрите на его нос, – жаловалась она подругам. – Такое даже не запудришь.

Но, как это ни странно, ее отсутствие не принесло ожидаемой радости.

Лол встал, собираясь уходить. В тени было холодно, и Лол был не из тех, кто произносит речи мертвым наподобие Джимми Стюарта [4]. Когда он распрямился, колени у него скрипнули. Лол со вздохом повернулся.

И увидел перед собой Злыдня.

Из горла Лола вырвался звук, какой издает маленькая собачка, когда просится на улицу.

На Злыдне были тот же колпак палача и длинный черный плащ, как и в ночь бойни. Пятеро умерли тогда: все работали на Малькольма Пономаря, некоторые были друзьями Лола.

– Помнишь меня? – спросил человек в колпаке, столь же холодный и неумолимый, как кресты и могилы. В руке у него была сумка с логотипом гастронома "Сейсберис".

Лол сумел только кивнуть. Он уловил очень нехороший запах, как от гнилой капусты и дерьма.

– Извините. Мне нужно...

– Что?

– Мне нужно принять таблетку, – хрипло сказал Лол, тыча себя в сердце.

Достав из кармана белый пузырек с нитроглицерином, Лол попытался отвинтить крышку. Но у него слишком сильно дрожали руки. Положив сумку на землю, Злыдень отвернул крышку и протянул одну маленькую белую таблетку Лолу. Лол забросил ее под язык. На глаза у него навернулись слезы. Злыдень не мог бы сказать, было ли это от холода, страха или от усилий вздохнуть.

– Лучше? – спросил он.

– Да, спасибо. – Лолу пришлось прикусить язык, чтобы не добавить "сэр".

– О'кей, – отозвался человек в капюшоне.

Он наподдал ногой сумку, и оттуда выкатился белый футбольный мяч, который остановился у ботинка Лола. Выглядел он как неопрятный муляж человеческой головы из папье-маше. Кожа – слишком бледная, глаза – слишком стеклянные, нет, явно не настоящая. Потом Лол вдруг сообразил, что смрад исходит как раз от головы и что волосы и щетина, обрамляющие удивленное лицо, не подделка.

– Знаете, чье это?

– Нет! – выдохнул Лол. – О Господи!

– Взгляните налицо.

– Пожалуйста. Мне нужно домой...

– Взгляните.

Щурясь, Лол заставил себя рассмотреть оплывшие черты.

– Никогда его не видел.

– Он не из "Пономарчиков"?

– Нет. Их я всех знаю.

– Даже новеньких?

– Я еще поддерживаю связь с Шефом. О Боже... прошу прощения. – Лол издал оглушительное рыгание. – Этого типа я не знаю.

– Шеф меня еще ищет? – спросил Злыдень.

– Нет. Сначала боялся. Он хотел, чтобы убийства прекратились...

– Но?

– Но многие – нет. Я хотел сказать, многие вас ищут. Пятьдесят тысяч – большие деньги.

– Думаю, вам лучше рассказать. С самого начала.

Лол ждал. Его длинное лицо сделалось пепельно-серым. Тело содрогнулось. Со стоном отчаяния он схватился за сердце и согнулся пополам. Когда он поднял голову, Злыдень уже исчез. Поглядев на ворота кладбища, Лол увидел, что к нему бежит дочь – спешит, насколько несут ее тушку толстые ноги.

В ту ночь нервы у Лола совсем расходились. Он не мог сосредоточиться ни на одной телепередаче и подскакивал от малейшего шума. Любые шорох и скрип бередили воображение, и все кровавые фантазии заканчивались одинаково.

Сначала он стоит на коленях и молит о пощаде.

К затылку приставлен пистолет.

Потом кровь и мозги фонтаном вылетают у него изо лба.

Искушение позвонить Шефу было крайне велико, но Лол цеплялся за один непреложный факт. Случай дважды сводил его со Злыднем. И дважды Злыдень оставил ему жизнь.

В "Пономарчиках" Лол так и не поднялся дальше шофера. Недотягивал даже до роли водителя на ограблении, не доверили ему и крутить баранку, когда банда ездила в дом Злыдня. Он был всего лишь шофером Малькольма Пономаря, его матери и пуделя. Возможно, поэтому и выжил. Он не солдат. Он гражданский.

Но если он скажет Шефу, что Злыдень вернулся, то станет доносчиком. А доносчики, невзирая на свой гражданский статус, как правило, умирают.

В постель Лол лег около десяти, надеясь, что сон прогонит дурные воспоминания о прошедшем дне. Но не смог заснуть. Он лежал в темной квартире, вслушиваясь в ночные звуки. Всякий раз, когда по улице проезжала машина, по стене его спальни проносились сполохи света.

Он слышал телевизор из соседней квартиры: серьезное, напыщенное бормотание журналиста из зоны какого-то военного конфликта.