Владимир Колычев - Не жди меня, мама, хорошего сына

— Оцилопы на пинках увели.

— Кто?

— Ну ты нибумбук! — удивленно посмотрел на Сеню очкарик. — Оцилопы — это ж сцуки палиццаи!

— Да ты не висни, не надо. Оцилопы — это менты… — пояснил Миша. — Не вписался пацан в поворот…

— Я тоже не вписался, — уныло кивнул Балабакин.

— Чего?

— Да так… Слушай, а ты реально рэп слушаешь?

— Рэп не слушают, рэп читают… Ямбы не в почете, хип-хоп на взлете, я реальный пацан, качу телегу, по кругу, йо!.. Ну, телега — это речитатив, по ходу…

— Нибацца! Уппей себя абстену! — подленько хихикнул очкарик.

— Закрой варежку, очкур! — огрызнулся рэпер.

— Да не забивайся ты на него, — одернул его Сеня. — Поверь, он того не стоит… Ты мне скажи, у тебя бабосы есть?

— Бабосы схавали барбосы! Я на мели, чувак… А что такое? — в ожидании подвоха, но заинтригованно спросил Миша.

— Да вариант один есть. Ты телеги катишь, а я музыку пишу.

— Не понял.

— Композитор я.

— Да ты че! В реале?

— А я похож на клоуна, чтобы шутить?.. Мои песни на «Европе» крутятся…

— Да ну! Какие?

— Да такие…

Балабакин напел пару композиций, от чего Миша благоговейно захмелел.

— Рулез! А не гонишь?

Сеня не врал. Он действительно сочинял музыку и тексты к ней. Четыреста восемьдесят восемь композиций. Правда, востребованными из них оказалось только семнадцать, четыре из которых смело можно было назвать хитами. Больших денег на них не заработал, но «респект» и «уважуху» приобрел. Со временем у него появились богатые заказчики, но вдохновение вдруг ухнуло в яму творческой пустоты. Песни он кропал десятками, но ни одна из них не была озвучена. Словом, полный отстой… Но совсем недавно Сеню окрылило, и он создал настоящий шлягер, обреченный, по его мнению, обретаться на верхних строчках российских чартов. Муза пришла к нему в момент наивысшего отчаяния, когда, казалось, мир обрушился в тартарары. Может, потому ее поцелуй был таким горячим и проникновенным…

— Да нет, брат… Я не вру. Правда это… Можешь не сомневаться…

Сеня давно уже заметил за собой одну странность. Он не волновался, когда говорил правду, но мог при этом говорить сбивчиво, даже косноязычно. А когда он врал, душа наполнялась смутой, но слова из груди выскакивали бойко, одно за другим, и язык чеканил звуки на редкость внятно, идиомы и метафоры вкручивались в текст без мозговых усилий.

— Ну, может, и не вправляешь. Но это же попса, — заметил Миша.

— Без попсовых прошивок твой рэп — труха.

— Ну да, телегу смазывать надо… Может, намурлыкаешь, я послушаю.

— Послушаешь. И запомнишь. А рулада мировая, отвечаю. Абсолютный хит.

— Да ладно, хит… И сколько ты просишь?

— Много. Пятьдесят тысяч евро.

Миша потрясенно посмотрел на очкарика.

— У тебя йаду нету?

— Есть. Пятьдесят тысяч за каплю.

— Стебаетесь?

— Он — да, я — нет, — лаконично сказал Сеня.

— Откуда столько бабосов?

Балабакин пожал плечами. Его дело предложить…

— Не, я такую мазу…

Рэпер не договорил. К решетке подошел прапорщик из дежурной части.

— Балабакин!

И снова Сеню повели на второй этаж, в отдел уголовного розыска. Все тот же кабинет начальника, но в этот раз его занимал другой офицер, такой же внушительно-могучий, как первый, но не в штатском, а в форме; ухоженный, начищенный, наглаженный, с большими звездами на погонах.

— Ну, и чего робеешь, парень? — усмехнулся он, рукой показал на стул за приставным столом.

Взгляд у него добродушный, но въедливо-тяжелый. На какой-то миг Сеня вдруг ощутил себя овощем, который посадили в кадушку, посолили, накрыли крышкой с каменным гнетом… «Как бы сок не пустить…»

— Подполковник Круча. Начальник ОВД «Битово».

Балабакину и вовсе стало не по себе. Что ж он такое совершил, если сам начальник отдела внутренних дел за него взялся?..

— Рассказывай.

Голос у подполковника густой. Баритон, стремящийся к нижним, басовым нотам; звучание мягкое, укачивающее.

— Что рассказывать? — подавленно спросил Сеня.

— Как женщину сбил, расскажи.

— А-а, это…

— У тебя еще что есть рассказать?

— Да нет, нормально все, никаких эксцессов, все, как говорится, шито-крыто! — стараясь скрыть свой испуг, отбарабанил задержанный.

— Шито-крыто, говоришь… А женщину зачем сбил?

— Торопился очень. Красный свет прозевал.

— Куда торопился?

— К девушке, конечно… Если бы вы знали, какая у меня девушка здесь, в Битове, вы бы меня поняли и простили…

— Я тебя и так простил, но закон не позволяет, — усмехнулся подполковник. — А что за девушка?