Клара Меральда: Пожилая дама в Голландии

– Если у вас есть желание осмотреть остатки моего багажа, прошу вас, – сказала я усаживаясь.

– Вы хотите прибавить нам работы? – засмеялся один из них.

Теперь они осматривали багаж элегантной дамы.

– Почему вы не заявили в декларации, что везете грибы? – почти застонал второй таможенник, держа в руке пластиковый пакет с сушеными грибами. – Сколько их здесь?

– Не знаю, эти грибы я сама собирала.

– В следующий раз помните, что грибы облагаются пошлиной. На этот раз мы возьмем с вас льготную пошлину как за сто граммов.

– Нужно было положить грибы в сумку с продуктами, каждый так возит, – стала поучать жена толстяка разнервничавшуюся элегантную даму после ухода таможенников.

– Ужасно дорого обошлись вам эти тарелки, – в свою очередь выразила я сочувствие супругам.

– Голландские значительно дороже, – с удовлетворением ответила женщина.

У меня возникло желание спросить, сколько лет своей супружеской жизни ее дочь обходилась без тарелок, но я вовремя прикусила язык.

Поезд шел уже через территорию ГДР, но элегантная дама все еще не могла успокоиться. «Чтобы еще и за собственноручно собранные грибы платить», – жаловалась она.

– У вас, кажется, не было хлопот с таможенниками? – обратилась я к Голень.

– А почему это они должны у меня быть? – Ее тон снова стал грубым, как в голландском посольстве. – Я везу такие же вещи, как и вы, тоже ржаной хлеб и творог.

Это «тоже» было сказано почти со злостью. Смутившись, я замолчала и поклялась себе до конца поездки не обращаться к ней ни с какими вопросами. Совершенно ясно, какая это отвратительная, антипатичная особа!

Молодой блондин выдвинул вперед сиденье и на пальцах показал сидевшей напротив него элегантной даме, чтобы она сделала то же самое, после чего вытянулся на обоих во весь рост, оставив ей слишком мало места, чтобы она могла поместиться. Супружеская чета, удобно устроившись, пыталась задремать.

– Не стоит спать, – неожиданно обратилась ко мне Голень. – Сейчас начнется волынка в Берлине.

В соответствии с данным себе обещанием я промолчала. Переезд через Берлин длился действительно ужасно долго. Все мы очень хотели спать, кроме блондина, так как он уже выспался.

После Западного Берлина состав пассажиров нашего вагона сменился. В коридоре и купе слышалась немецкая речь. Вскоре в наше купе заглянул высокий плечистый парень, долго и внимательно разглядывал нас и наш багаж, после чего молча ретировался.

На одной из первых станций в ФРГ блондин вышел, и элегантная дама с явным облегчением вытянула ноги.

– Теперь до самой голландской границы будет спокойно, можно немного поспать, – сообщила жена толстяка и убавила освещение.

Несмотря на утомление, спать мне больше не хотелось, беспрерывное сидение надоело. Я вышла прогуляться по коридору. Во всех купе горели уже только голубые ночники. Мне показалось, что я единственная не сплю в этом вагоне. Но, вернувшись в купе, я увидела, что эта противная Голень тоже не спит, хотя, заметив меня, она тут же закрыла глаза, притворяясь спящей. «Неужели эта идиотка думает, что у меня появится желание разговаривать с ней?» – обозлилась я.

Около семи утра мы проехали голландскую границу. Никто уже не спал, во всех купе слышалось движение, люди ходили в туалет. А я только теперь почувствовала непреодолимое желание спать. У меня всегда самый крепкий сон около семи утра. Я втиснулась в свой угол у окна и тут же уснула.

Проснулась от того, что кто-то теребил меня за плечо. Надо мной склонилась женщина в бордовой кофте.

– Проснитесь, уже выходим.

Я пришла в себя в одно мгновение. Ее толстый муж снимал с полки багаж. Кроме них в купе никого не было.

– Проехали Утрехт? – испугалась я.

– Утрехта еще не было, но мы выходим на следующей станции, поэтому я разбудила вас.

– А вы уверены, что не было, ведь та женщина, – я показала на место рядом со мной, – должна была выйти в Утрехте, как и я.

– Она вышла на первой или второй приграничной станции. Вы ошиблись, наверное. Утрехта еще действительно не было, мы выходим перед ним. До свидания, счастливого пути.

Толстые супруги вышли из купе.

Успокоившись, я достала сигарету. Поскольку я осталась в купе одна, то могла курить не выходя. За окном было бледное серое утро. Только теперь я посмотрела на часы: почти половина девятого. Согласно расписанию через двадцать минут я должна приехать в Утрехт.

Все оставшееся время ушло у меня на приведение в порядок своей внешности. Я заботливо старалась скрыть следы бессонной ночи. Не хотелось, чтобы мой ребенок, увидев меня, тут же воскликнул: «Как ужасно ты выглядишь!», что не раз с ним случалось. К сожалению, я воспитала его жутко правдивым.