Клара Меральда - Пожилая дама в Голландии

– А вы тоже к детям и внукам? – Вопрос был адресован моей соседке. Мой закусивший визави был явно в хорошем настроении.

Вопрос как будто захватил ее врасплох. Прошла минута, прежде чем она ответила.

– Да-а-а, тоже еду к внуку, – не совсем уверенно протянула она.

– Он большой? – поинтересовалась теперь бабушка внучки.

– Н-нет… Ему два года…

– Вы, конечно, едете не в первый раз? – не отставал толстый муж.

– Не в первый. – В ее тоне было откровенное раздражение. Дав понять, что желает закончить разговор, она вынула из сумки какой-то иллюстрированный журнал и углубилась в чтение.

Чтобы сгладить неприятное впечатление от этой нелюбезной женщины, я сказала толстяку:

– А я еду в первый раз. Мой сын – стипендиат, и в Голландии я никогда не была.

– Ну, тогда вы насмотритесь, увидите все, чего у нас нет.

И супружеская чета в два голоса начала расписывать мне великолепно снабжаемые продовольственные магазины и торговые лотки. Не было сомнения в том, что критерием их оценки Голландии является снабжение продуктами питания ее магазинов.

– А я по просьбе сына везу ржаной хлеб и творог. При этих словах моя нелюбезная соседка подняла голову над журналом и изучающе посмотрела на меня.

– Нормального творога там не могут сделать, у них молоко не скисает, а сын любит творог, – объяснила я. – А черного хлеба у них вообще нет.

– Зато у них есть другое. В магазине прямо у вас на глазах автомат запакует хлеб, чтобы не засох, – с похвальной поспешностью поторопилась защитить голландские хлебобулочные изделия бабушка польско-голландских внуков.

От этих разговоров я почувствовала голод и вытащила бутерброды, а супруги принялись уплетать яблоки.

Перед границей атмосфера в купе претерпела заметную метаморфозу. Толстяк и его жена замолчали. Элегантная дама снова начала нервно осматривать свои дорожные сумки. Только молодой блондин в очках и дальше продолжал спокойно дремать. А моя соседка вдруг заинтересовалась моей особой и разговорилась. Спросила, в частности, куда я еду. Я не отважилась ответить молчанием, хотя она этого заслуживала за выходку в голландском посольстве. Ответила, что выхожу в Утрехте. Непонятно почему она восприняла этот ответ с энтузиазмом и сказала, что тоже там выходит. Потом она предложила мне выйти в коридор, где стала настойчиво предлагать «Марлборо». Мне с трудом удалось убедить ее, что я предпочитаю мой более дешевый «Ориент». Она явно старалась быть любезной. В какой-то момент она спросила:

– Вы действительно едете к внуку?

– К сыну, внуку и невестке, – уточнила я.

Она смотрела на меня с недоверием и молчала, как бы раздумывая.

– Если бы я не была бабушкой, зачем бы призналась в этом так откровенно? – засмеялась я. – Само слово «бабушка» связано со старостью…

– Вы молодо выглядите…

– Вы тоже, – отблагодарила я ее тем же, – а ведь и вы едете к внуку.

Сколько ей лет, я затруднялась сказать. Могло быть и сорок, и пятьдесят. Но в нынешние времена, видно, старые только прабабушки.

Поезд приближался к пограничной станции, и мы вернулись в купе.

После проверки паспортов, в ходе которой спящий блондин наконец проснулся и оказался иностранцем, в купе вошли таможенники. Они спросили, нет ли у кого чего-либо, облагаемого пошлиной. Все ответили, что нет. В первую очередь они осмотрели багаж сидевшей напротив меня супружеской четы. Один из их чемоданов был заполнен обеденными тарелками.

– Вы должны уплатить пошлину, – заявил таможенник.

Объяснения, что они везут тарелки для дочери, не помогли, таможенник был неумолим. В конце концов красный, фыркающий от избытка эмоций толстяк заплатил требуемую сумму.

Впрочем, тарелки были самыми обычными, некрасивыми, а Голландия славится красивым фаянсом. «И зачем они тащат с собой эти черепки?» – удивилась я про себя.

Потом пришла моя очередь. Меня спросили, что я везу. Я ответила: одежду, предметы личного пользования, подарки, в том числе ржаной хлеб и творог. Они проверили только один чемодан и сумку.

– Вы можете уже пойти покурить, – шепнула соседка.

Предложение было хорошим, и я вышла. Я спокойно курила, смотрела в окно, когда проходивший по коридору человек в форменном кителе заметил мне, что во время досмотра из купе выходить нельзя.

– Мой багаж уже осмотрели, – объяснила я.

– Таковы правила, прошу вернуться на свое место, – сурово сказал таможенник.

Раздосадованная, я загасила недокуренную сигарету и повернулась в сторону открытых дверей купе как раз в тот момент, когда таможенник закрывал одну из моих неосмотренных сумок. Мне это не понравилось.