Александр Андрюхин - Казнь за разглашение

Впоследствии, вспоминая эту экспедицию, Берестову иногда не верилось, что все это происходило наяву. Однако светящийся коридор и идущего по нему монстра он запомнил очень ясно.

Что касается статьи, она вышла в срок. Конечно, пришлось сочинить всякую ахинею типа того, что независимые исследователи «Известий» обнаружили в пермском лесу повышенный радиационный фон, а также электромагнитные отклонения, влияющие на центральную нервную систему и вызывающие галлюцинации, и все прочее в том же духе. Словом, написал то, что хотел редактор, серьезным языком, с научными терминами, без какой-либо мистики и всего того, что вызывает недоверие читателя. Кстати, фотографии проявились. На них оказался обыкновенный зимний лес Предуралья. Ничего особенного. Так что заметка пошла без иллюстраций, но редактор остался доволен.

А вот ребята, которые были в этой экспедиции, почти все пропали ни за грош. Володю Кузнецова пришлось сдать в психбольницу ещё в Казани, поскольку он в поезде начал заговариваться и устраивать истерики по поводу того, что братья по разуму не признали его за своего. Теперь он спился, хотя по-прежнему еще, кажется, пилит деревья. Шмелев занялся бизнесом, и через год его труп выловили из Москвы-реки. У пожарного Коли дар ясновидения продержался ровно неделю. После чего пропал. Рассказывали, что с пожарной деятельностью он завязал и теперь сутками медитирует, месяцами постясь и голода я. Единственный Иван проработал четыре года в городской думе Калуги, после чего исчез.

«Оказывается, не так уж все это и забавно, — думал Берестов, глядя мимо экрана компьютера. — Кто серьезно занимается потусторонними мирами, тот рано или поздно заканчивает плохо». Это Берестов заметил давно. Еще пять лет назад.

Топоров подошел к Берестову и тряхнул его за плечо:

— О чем думаем?

— Да все о том же… где бы ни появлялись инопланетяне, для человека это всегда заканчивается плачевно.

— А если это добрый инопланетянин?

— Не имеет значения! Любое вмешательство инопланетных цивилизаций в человеческую эволюцию с благими или иными намерениями сказывается на человечестве пагубно.

— Почему? Может, они принесут такие знания, которые продвинут нас на миллион лет вперед.

Берестов поморщился.

— Ты рассуждаешь, Топоров, как средней дебильности американец. Только они могут думать, что высший разум не нынче завтра спустится к ним в Америку и за красивые глазки воздарит такую технику, что они станут хозяевами не только всей земли, но и Вселенной. На меньшее их национальная мечта не согласна. Но все дело в том, что технику подарить ещё можно, а вот разум, который создал эту технику, подарить нельзя! Его можно только приобрести титаническим трудом в многомиллионолетней эволюции, шаг за шагом, ступень за ступенью…

— Тогда чего они здесь разлетались на своих тарелках?

— А ты уверен, что это инопланетяне?

— Берестов! Не морочь голову. Скажи лучше, чего ты сегодня сдашь в номер?

Берестов возмущенно сверкнул глазами и, сорвав с аппарата трубку, начал остервенело накручивать номер. Топоров, сообразив, что от этого спецкора он сегодня не добьется ничего, тяжело вздохнул и отправился восвояси. А Леониду повезло. На том конце провода оборвались длинные гудки и послышалось тихое старческое покашливание.

— Извините, это опять я, журналист «Вестей»! — воскликнул Берестов, узнав кашель Горкина. — Мы утром не договорили. У меня к вам только один вопрос: вы видели на полу кровь, когда были понятым?

На том конце провода долго собирались с мыслями, Берестов, затаив дыхание, молил только об одном: лишь бы не положил трубку. Пусть наорет или обматерит, но только не короткие гудки.

— Чего вы от меня хотите? — произнес немощный голос. — Прошло много лет. Я уже ничего не помню. Все, что я помнил, я рассказал вам утром.

— Про кровь на полу вы не рассказывали! — напирал Берестов.

— Да крови-то было — кот наплакал, — произнес еле слышно Горкин, затем, прокашлявшись, добавил: — И та не убитого, а его собутыльника. Палец он порезал, собутыльник, когда консервы открывал.

— Так его все-таки убили, Алексея?

— Ну… когда мы вошли в квартиру, следователь сказал, что убили. Но, знать, ошибся. Алешка умер от сердца.

— Но у него на лбу были резаные раны.

— У Алешки, что ли? Какие это раны! Царапины. Две царапины от лезвия у него были на лбу. А ран никаких не было.

— Почему вы решили, что от лезвия?

— А это не я решил. Это следователи так решили. И лезвие на полу нашли. Сам себе он лоб порезал.