Ричард Осборн: Основной инстинкт

Городок Стинсон-Бич ничего особенного из себя не представлял. Пара бакалейных лавок, парочка баров, несколько обслуживающих туристов магазинчиков по продаже самопальных сувениров.

Население его представляло из себя весёлую комбинацию богачей, имеющих пляжные домики, наподобие тех, что в Малибу, некоторых хиппующих типов, свято хранящих свои ценности, воспоминания которых слегка одурманены шестидесятыми, и простого рабочего класса, родившегося и выросшего здесь, но менее других групп приспособленного к здешней жизни.

Кэтрин Трамелл, судя по всему, была одной их тех, кто использовал Стинсон в качестве своеобразной площадки для игр. Её дом находился вдалеке от первого хайвея. Он несколько рискованно выдавался над водами океана, предоставляя импозантные, будто с театрального балкона, виды на пляж и Тихий океан.

На стоянке перед домом были припаркованы два «лотуса-эспритса». Один был житейского чёрного, а другой житейского белого цвета, словно их владельцы не хотели привлекать к себе внимание, даже если и сидели за рулём двух наиболее экзотичных автомобилей.

Гас Моран бросил взгляд на машины и усмехнулся.

— Следует, — произнёс он.

— Что следует?

— После картин Пикассо у него и у неё, два «лотуса», опять же его и её, это следующий логический шаг.

— Может быть, это её и её.

— Вполне возможно. В любом случае, в конце концов, приятно увидеть, что кто-то имеет более скоростную машину, чем твоя.

— Более дорогую, быть может, — ответил Ник, — но уж никак не более быструю.

Они говорили не об их немаркированном полицейском автомобиле, а о личной машине Ника, на которой он ездил в свободное от службы время, — пятилитровом «мустанге».

Входная дверь дома была огромна и величественна. Посреди неё находились две стеклянные панели, незанавешенные шторками. Занавешенная дверь или нет, но право на частную жизнь должно соблюдаться. Во всяком случае, до тех пор, пока вы, как и Ник, не наплюёте на закон и не заглянете внутрь.

Первый этаж дома замечательно просматривался, и он мог увидеть через стёкла входной двери всё, вплоть до террасы, возвышавшейся над пляжем как подвесной сад. Там, спиной к Нику и глядя на море, восседала женщина.

— Что-нибудь видишь? — поинтересовался Моран.

— Просто гляжу по сторонам, — ответил Ник и пошёл вперёд.

Женщина на террасе, казалось, была настолько же удивлена, настолько же привлекательна, как и её подруга, Рокси. Она окинула долгим взглядом Ника и отвернулась. Её скоротечное любопытство было удовлетворено, и, судя по всему, вид гулявших вдалеке волн она находила более интересным. Её голубые глаза выбили его из колеи. Они были широко открытыми, но и знающими, и они, словно солнечные лучи, скользнули по его лицу, в то же время внимательно изучая его.

Как и Рокси, она была блондинкой, и, к тому же прелестной. Но там, где Рокси слишком походила на модель, Кэтрин Трамелл поражала менее ярко выраженной, но классической красотой. Её лицо напоминало те, что так гордо взирают на мир с портретов работы восемнадцатого века, — лицо высокопоставленной женщины, аристократки. И ещё: за этой наружностью патрицианки скрывался утончённый подтекст, призрачная чувственность.

— Мисс Трамелл? Я детектив…

— Я знаю, кто вы, — спокойно прервала женщина. Ей не хотелось встречаться с ним взглядами. Она смотрела на воду, будто черпая из её буйства хладнокровие.

— Как он умер?

— Он был убит, — ответил Гас.

— Само собой. Как именно он был…

Ник быстро прервал её:

— Ножом для колки льда.

Она на мгновение прикрыла глаза, будто представляя Джонни Боза, окровавленного, жестоко убитого, и затем тонко улыбнулась — странной, безжалостной, самодовольной улыбкой. Эта улыбка, или это лицо, охладила Гаса, и он взглянул на своего напарниками его поднятые брови сигналили: чокнутая.

Ник проигнорировал невысказанное вслух мнение своего партнёра:

— Как долго вы жили с ним?

— Я не жила с ним. Я трахалась с ним.

Сейчас она напоминала маленькую девочку, произносящую запретные слова, чтобы шокировать своих стариков.

Гас был непоколебим:

— Ну, так и кто же вы? Про [5] Проститутка; профессионал (амер. сленг). ?

Наконец, она обернулась к нему полным лицом, на её пухлых губках блуждала всё та же улыбка:

— Нет. Я — любительница.

— Как долго вас связывали с ним сексуальные отношения?

Она легонько повела плечами:

— Год… полтора года.