Ева Ланска - Клото. Жребий брошен

Наверху ей стало намного легче. Страх, будто тошнотворный запах, постепенно развеялся в свежем, холодноватом воздухе. Женя несколько раз глубоко вздохнула и достала мобильник — надо было позвонить в офис, предупредить, что опоздает.

И, уже нажав нужный номер, передумала: говорить об ЭТОМ не могла.

Добираться до работы наземным транспортом оказалось почти вдвое дольше. Народу в автобусе было ненамного меньше, чем в метро. В результате, вымотанная и морально, и физически, она подошла к дверям издательства без пяти двенадцать. Опоздав почти на два часа!

Женя представила, как сейчас будет объясняться с шефом, который и так в последнее время словно с цепи сорвался. Еще бы…

Бедный Серый (в минуту раздражения — Серый волк, а без раздражения — просто Серый), он же Сергей Сергеевич, непосредственный Женин начальник, пробовал свою жизнь на разрыв — между женой и любовницей. Любимые женщины нещадно тянули каждая в свою сторону, оставляя на долю сотрудников лишь последствия беспросветной депрессии, перемежаемые яркими вспышками нервных срывов.

Не дожидаясь лифта, Женя по лестнице взбежала на свой этаж, зашла в комнату и только и успела, что положить на стол сумку. Ее кивок Юле, Жениной подруге еще с институтских времен, прервался появлением в двери Серого… волка:

— Так, Коростелева… Зайдите ко мне.

Женя вопросительно посмотрела на Юлю, та утвердительно кивнула головой и поджала губы, подтверждая, что начальник опять на взводе. Женя тихонько вздохнула и пошла на заклание.

Маленький, начинающий лысеть Сергей Сергеевич сидел за огромным столом, смотрел на Женю исподлобья и барабанил пальцами по толстой красной папке.

— Слушаю вас, — сразу вошел он в штопор.

— Сергей Сергеевич, я… — мягко начала Женя, но договорить ей не дали.

— Да, да, конечно, вы были у зубного… — шумно дыша носом, перебил ее шеф.

— Сергей Сергеевич, я…

— Но врач заболел, — продолжал язвить шеф, накручивая себя до излюбленного состояния.

— Понимаете, я…

— Ну да, конечно! Вы же вчера отравились! — сорвался, наконец, он в крик, и его лицо тут же налилось краской. — Что молчим? Других оправданий не придумали? У редактора-переводчика фантазии не хватает?

С этими словами он вскочил со стула и с остервенением принялся перекидывать папки и бумаги с одного края стола на другой, шипя:

— Собрал вокруг себя идиоток…

Женя открыла было рот, чтобы объяснить ему, что…

И вдруг поняла, что не собирается оправдываться. Да и в чем, собственно? В том, что у нее нет машины? Что она вынуждена ездить на метро? Да что он вообще себе позволяет?

Стоять и терпеть, пока тебя в лицо называют идиоткой…

В Жениной душе закипал гейзер. Она сегодня видела ТАКОЕ… Не дай бог никому, никогда…

КТО он вообще такой, чтобы повышать на нее голос?! Вот он, мечет папки, брызжа слюной и бурча себе под нос гадости. Мелкий пухлый мужичок, сальные зализанные волосы, перхоть на плечиках пиджака, багровая от злости шея…

Женя решила держать марку. Не оправдываться. Не успокаивать распоясавшегося секс-гиганта по прозвищу Серый. И уж конечно, не кричать в ответ.

С каменным лицом сев напротив, Женя взяла чистый лист бумаги и ручку. Быстро, крупным почерком написала заявление об уходе, подала через стол оторопевшему начальнику.

— Что?.. — поперхнулся Сергей Сергеевич. — Что это такое, я спрашиваю?

— Мое заявление, — улыбнулась Женя. — Мне казалось, — она усилила голос, чеканя слова, точно вбивая в Серого гвозди, — мы с вами все это время прекрасно находили друг с другом общий язык. Но оскорблений я терпеть не намерена. Всего доброго.

Женя вышла из кабинета, взяла со своего — теперь уже бывшего — стола сумку, снова кивнула головой Юле, и… эта часть ее жизни закончилась.

Только в коридоре она услышала запоздавшие крики разъяренного шефа:

— Во-о-он!!! Вон отсюда!!! Да таких, как ты, под каждым забором!..

Но все это уже не могло задеть Женю. Три года она работала здесь за копейки, оставалась до позднего вечера, переносила здешние обычаи — хамство и уравниловку. И все это время знала: работу эту надо менять. Знала, но не меняла.

Всегда находились какие-то причины, чтобы отложить поиски нового места. Вот только сейчас Женя призналась себе: главными причинами были ее собственная лень и страх перемен. Надо просто принять решение.

Вероятно, трясина, в которой она увязла, требовала настоящего рывка, чтобы отпустить свою жертву. Спокойствие, опустившееся на Женину душу, говорило: она все решила правильно.