Георгий Ланской - Козырная пешка

– И что вы по этому поводу думаете?

– Я думаю, – медленно сказала я, – что убийца знал, какая из комнат моя. И это может быть кто-то из моих очень хороших знакомых, вхожих в дом.

Я не спала две ночи, вздрагивая от каждого шороха. Сергей не звонил, а я, съедаемая подозрениями, смотрела на телефон, как на врага. Кончилось тем, что я вообще отключила его. Сообщив на работу, чтобы в ближайшее время меня не ждали, я заперлась дома и думала, думала, думала…

Агату хоронили через три дня, в один день с Женькой. Придти на похороны подруги я не смогла, так как в это же самое время провожала свою… да, пожалуй, единственную родственницу в последний путь. Да и не смогла бы я смотреть Женькиным родителям в глаза, зная, что она погибла из-за меня. Хлопот хватало. Неожиданную помощь я получила от Гули, чудом узнавшую о смерти Агаты, и уж совсем неожиданную от Варвары. Так что у гроба Агаты мы стояли втроем. Гуля уехала пораньше, чтобы проследить за организованными в ресторане поминками, мы с Варварой остались у могилы одни. Знакомые Агаты на похороны не пришли и ждали нас на обеде, а я все никак не могла найти сил уйти от могилы.

Я со щемящей тоской поняла, что сегодня навсегда прощаюсь со своим прошлым, в котором осталось все хорошее: Володя, Женька, Агата… Сколько радостных минут было связано с этими людьми, боровшимися за меня, защищавшими меня, оберегавшими от жизненных невзгод. Горячий комок слез душил меня, но глаза, как назло были сухими. Я вспоминала, как Агата помогала собрать вещи и сбежать из когда-то родного дома без особых потерь, как шпионила за Нафаней и вытирала пол от крови Эль-Нинье, хотя в любой момент могла свалиться с сердечным приступом. Я вспоминала многолетнюю дружбу с Женькой, ее собачью преданность. Перед глазами проносились картинки, как она бегала в больницу к заболевшему Володе, как мы с ней вскрывали квартиру Нафани, как она забирала меня из больницы. Я вспоминала Володю, его горячие руки и всю ту нежность, что он отдал мне. Я думала, как хорошо приняла меня Агата, хотя по логике вещей именно она должна была невзлюбить меня сильнее всех. В этот промозглый, почти осенний день, я припомнила даже тот злосчастный сиреневый камушек, из-за которого состоялась самая большая наша с Женькой ссора. С неба накрапывал дождь. Я совсем замерзла, но не могла уйти.

Варвара первой тронула меня за плечо. Она тоже околела в своем тонком плаще и выглядела не лучшим образом.

– Пойдем, – сказала она. Я кивнула, и мы пошли с кладбища. Свернув с тропинки, мы решили сократить путь и побрели между могилками. Не знаю, что вело меня в тот день, но я, не зная где похоронили Женьку, уткнулась прямо в ее могилу. С фотографии у простого деревянного креста, заваленного венками, на меня смотрели ее смеющиеся глаза. Я остановилась. Варвара, увидевшая фото Женьки, тоже встала за спиной и тяжело задышала, как собака. Я открыла сумку и вынула из нее ожерелье из чароита и аметистов, которое сунула в сумку еще утром, сама не знаю почему. Сиреневые камни в моей руке быстро стали мокрыми не только от дождя. У могилы подруги меня наконец-то прорвало. Я ревела, уткнувшись в плечо Варвары, а та гладила меня по голове и утешала, как могла.

Согрелись мы только в машине. Мы медленно катили по городу. Варвара искоса поглядывала на меня, а потом, вдохнув, сообщила нерадостную новость.

– У Любы дом забирают за долги. Она просрочила все платежи. Лада тоже осталась без магазина, на него арест наложили. Мишка успел машину выкупить, но вот с фирмой ему тоже, скорее всего, придется расстаться. Вовка-то под фирму какие-то деньжищи занимал у какого-то крутого… А тот потребовал возврата. В общем, никому Вовкина смерть счастья не принесла. Вот ведь как получилось: сам помер, да еще сколько народу за собой в могилу утащил.

– И что Люба? – вяло поинтересовалась я. – Переедет в свою квартиру обратно?

– Что ты? – изумилась Варвара. – Она же ее продала почти сразу. Деньги пошли Мишке и Ладе на уплату долгов, да только их мало было. А куда она теперь пойдет – неизвестно. Ни Мишка, ни Лада маму к себе брать не хотят. Любаня уже тонко намекала, что хочет переехать ко мне, но ты знаешь, что мне ее просто некуда поселить. Ума не приложу, что она будет делать…

Я криво усмехнулась. Варвара, движимая самаритянскими чувствами, явно хотела спихнуть сестру мне. Насколько я успела изучить Володиных родственников, страсть перекладывать на него свои проблемы, была у них в крови. Однако рассчитывать на мое благородство в данной ситуации было бессмысленно. Однако против воли мое сердце заныло, когда я подумала, что дом, который я успела полюбить, снова перейдет в чужие руки.