Георгий Ланской - Козырная пешка

– Вы узнаете этого человека? – спросил Чайка. Ломаться было бессмысленно. На одном из снимков была отчетливо видна отвратительная родинка, покусанная рыбами.

– Это тот человек, который на меня напал, – невнятно ответила я, не вынимая кулака изо рта. – То есть, мне кажется, что это он. Очень похож, но тут понять сложно…

– А так? – спросил Чайка и подсунул мне еще одну фотографию. На ней был Эль-Нинье еще в живом состоянии. Фотография явно была сделана в местах не столь отдаленных. На Эль-Нинье была тюремная роба, волосы были острижены под ноль, а под фото восьмизначный номер.

– Да, это он, – кивнула я. – Выходит, что вы все время знали, кто он?

– Его звали Андрей Майоров. Дважды судим, оба раза за грабеж с нанесением тяжких телесных. Освободился зимой этого года, нигде не работал, на что жил – неизвестно. В поле действия милиции не попадал.

– Я же дала вам его описание, – гневно выпалила я. – Я могла опознать его еще раньше! Почему вы не показали мне это фото?

– Алиса Геннадьевна, – вкрадчиво произнес Чайка, – поймите, контингент преступников большой. Мы извиняемся за эту оплошность. Но приметы, которые вы дали милиции, были слишком смазанными…

– Черта с два, – взорвалась я. – Я же сказала – родинка у него! Большая и мерзкая! На шее! Много у вас «контингента» с родинками на шее?

– Алиса Геннадьевна, успокойтесь, пожалуйста. Может вам еще воды?

– Да пошли вы с вашей водой, – рявкнула я. – Я пару месяцев боялась спать по ночам…

Я махнула рукой, выдыхаясь. Неизвестно еще, что было бы, если бы они нашли его раньше.

– Что с ним случилось то? – угрюмо спросила я. – Выглядит, как будто его кислотой облили.

– Нет, ему свернули шею и бросили в реку уже мертвым, – любезно удовлетворил мое любопытство Чайка. – Не повезло, бедняге.

– Вы от меня сочувствия ждете? – ядовито поинтересовалась я. – Так не дождетесь, туда ему и дорога.

Чайка вздохнул и выложил на стол еще несколько снимков. Я уставилась на них и подскочила на месте. Вот уж чего не ожидала увидеть…

– Его вы знаете?

– Знаю, – холодея, ответила я. – Это Нафаня… тьфу, То есть Игорь. Фамилию не знаю. Он часто бывал на моих спектаклях, так и познакомились.

– Вы были дружны? – спросил Чайка. Я не ответила, заворожено глядя на фото. Бедный Нафаня лежал в какой-то полузасыпанной яме с дыркой во лбу. Глаза смотрели в разные стороны, рот был полуоткрыт, отчего лицо покойника имело какой-то странный и комичный эффект.

– Не то, чтобы дружны, – медленно ответила я. В конце концов, скрыть это вряд ли удастся, а вызывать подозрения не в моих интересах. – Иногда виделись. Пару раз вместе обедали. Раза два я к нему заезжала.

– Что же вас могло связывать? – осведомился Чайка. Я пожала плечами, уже зная, о чем он спросит потом.

– Мне было его жаль. Он был беспомощен и нелеп. Кажется, влюблен в меня, но очень старался этого не показывать. Он даже был поводом для шуток у нас с мужем.

Чайка покопался в фотографиях и показал мне одну, где Нафаня лежал на спине, с задранной вверх рубашкой, а рядом положил фотографию крупного плана. Я молчала.

– Видимо, он так вас любил, что вырезал на себе ваше имя, – ехидно сказал Чайка. – Когда мы это увидели, то сразу поняли, где надо искать предмет его обожания. В его квартире было полно ваших фотографий.

– Я должна на это что-то ответить? – саркастически усмехнулась я. – Тогда отвечу. Я не отвечаю за сдвиги всех психов в этом городе. Лично я никаких имен на его теле не видела.

– А где вы были в момент его смерти? – быстро спросил Чайка. Как же, держи карман шире…

– А когда его убили?

– В прошлый вторник.

– Дома была. Потом вместе с другом провела время. Ходила в ресторан, можете там поинтересоваться.

– А потом?

– Спать легла.

– Кто-нибудь может это подтвердить?

Я разозлилась.

– Знаете ли, меня не предупредили, что Нафаню будут убивать, поэтому я не позаботилась об алиби.

– Почему вы называете потерпевшего Нафаней? – удивился Чайка.

– Мы его так прозвали с подругой. Потому что он весь несуразный, бесцветный и нелепый, – неохотно пояснила я.

– Ваш нелепый и бесцветный Нафаня, между прочим, состоял на учете в психдиспансере, – равнодушно сообщил мне Чайка. – Пару лет назад он преследовал одну молодую девушку, попытался ее изнасиловать. Ежегодно весной и осенью в моменты обострения его клали в клинику. Вы об этом знали?

– Я у него справки не спрашивала, – резко ответила я. – Какое ко мне это вообще имеет отношение?