Георгий Ланской - Козырная пешка

– Прочь! – отмахнулась я, но он не послушался, и вдруг навалился на меня, душа своим смрадным дыханием. Я отбивалась всеми силами, а потом догадалась открыть глаза и проснуться.

Я лежала на кровати в какой-то комнате. Место было чужим, пахло больницей и чем-то неприятным. Я лежала одна. Хотя в комнате была еще одна кровать. В темную комнату через окно заглядывала луна. Рядом на стульчике дремал какой-то мужчина. Поначалу мне показалось, что это Сергей, но потом в неверном свете я разглядела на плечах мужчины погоны и поняла, что это милиционер. Глаза слипались против воли, хотя я боялась снова уснуть, но полная невозможность бороться сделала свое дело. Мне не хотелось думать о Женьке, не хотелось думать об Агате. Я хотела получить хотя бы небольшую передышку, потому что лежать в темноте и думать о том, что они погибли из-за меня, было страшно. Я закрыла глаза.

Уже знакомый мне капитан Миронов был первым, кого я увидела с утра. Он сменил того, кто дежурил у моей кровати ночью и вглядывался в меня с лицом, преисполненным фальшивого сочувствия. Мне хотелось стукнуть его чем-нибудь по голове, чтобы это идиотское выражение сошло с его лица.

– Алиса Геннадьевна, как вы себя чувствуете? – с присущей в такой ситуации печалью, спросил он. Я разозлилась.

– Нормально я себя чувствую. Я в больнице?

– Да, – закивал он головой. – Вам вчера стало плохо, медики сочли необходимым привести вас сюда, а я потребовал, чтобы вас поместили в отдельную палату. Вас всю ночь охраняли двое сотрудников. Врач был обеспокоен вашим состоянием, сказал, что вы не просыпались всю ночь, хотя он ожидал обратного. Вы в состоянии со мной поговорить?

– Да, – решительно ответила я. – Только не здесь, если можно. Я бы хотела умыться, а потом уехать домой… Или туда нельзя?

– Думаю, что в этом доме вам пока лучше не появляться. Вам есть где остановиться?

– Ну, есть мамина квартира, жильцов я туда так и не пустила… Правда, там, наверное, тоже не безопасно…

– Хорошо, – согласился Миронов. – Сейчас я поговорю с врачом, и мы поедем к нам в отделение. Мне нужно вам кое-что показать. А потом вас проводят до дома. Вам ведь наверняка нужно взять какие-нибудь вещи.

«Какая трогательная забота», – с неожиданной злобой подумала я. Вчерашние события нахлынули на меня с прежней силой, но несмотря на весь ужас, я почему-то наивно надеялась, что вот приеду домой, а там меня встретит Агата, с идиотским зеленым супчиком, потому что сегодня по расписанию зеленый день. Вечером придет Женька, мы сыграем в шахматы, она как всегда проиграет, и будет злиться… Осознав, что этого никогда не будет, я заплакала.

В отделение мы поехали на астматических «Жигулях» Миронова, которые на каждом повороте угрожающе скрипели и шептали даже мне, не говоря уже о хозяине, что эта поездка уж точно станет для них последней. Чувствовала себя я плохо, выглядела отвратительно, потому что на мне было все то же платье с окровавленными рукавами, а переодеться было не во что. Никто не подумал о том, как я буду выглядеть, а мне, честно говоря, было на это наплевать. Вот только краем глаза я то и дело натыкалась на эти багровые разводы, а потом спешно отводила глаза, стараясь не думать о страшном.

В отделение я не пошла. Миронов велел сидеть в машине, сам на минуту заскочил в здание, а потом выбежал обратно, и повез меня в прокуратуру. Я тупо смотрела в окно, глядя на мелькающий пейзаж. Город жил несмотря ни на что. И мне показалось, что люди вокруг невероятно эгоистичны. Как можно улыбаться, когда мое сердце разрывалось от боли. Слезы снова закапали из моих глаз. Миронов косился на меня, а потом сунул мне довольно грязный носовой платок. Я бросила на него гневный взгляд и выбросила платок в окно.

– Извините, – смутился он.

– Это вы меня извините, – тихо ответила я.

В прокуратуре меня радушно встретил рыхловатый молодой человек с прической а-ля Иванушка-дурачок, очень гармонирующей с его глуповатым лицом. Тусклые карие глазки смотрели на меня, как два буравчика. Я стиснула зубы и собрала свою волю в кулак.

– Алиса Геннадьевна, прежде всего позвольте выразить вам свое сочувствие, – прогнусавил Иванушка-дурачок. – Меня зовут Чайка Сергей Петрович.

Я кивнула, но не ответила. Чайка поерзал, вытащил из стола папку с бумажной обложкой и веревочными тесемочками, а из нее стопку листов и положил на стол.

– Алиса Геннадьевна, в связи с убийством вашей родственницы Агаты Берг и подруги Евгении Градовой заведено уголовное дело. Поэтому мне крайне необходимо вас допросить. Вы можете отвечать на мои вопросы?