Ричард Паттерсон - Степень вины

Он скрестил руки на груди:

— Почему ты решила сообщить мне свою новость сегодня ночью? Именно сегодня ночью?

— Потому что раньше или позже я должна была сказать тебе это. — Мария помолчала. — Думаю, потом ты поймешь, почему ты должен был узнать это сейчас.

— Зачем интриговать меня?

Она расправила плечи:

— Затем, что это моя тайна.

Пэйджит пристально посмотрел на нее:

— Ты, должно быть, шутишь?

— Нет, — решительно отрезала она. — И не забывай: я — католичка.

И, хотя Пэйджит был озадачен и сконфужен, он едва не рассмеялся:

— Ты все твердила мне, что хочешь избавиться от «пут» — родителей, церкви, мужа-троглодита, который требовал, чтобы ты нарожала детей и «дома использовала свое образование». И у меня совершенно не укладывается в голове, что ты можешь руководствоваться глубоким религиозным чувством. Или, может быть, в то воскресенье, когда мы занимались любовью, тебе явился ангел, который потребовал тебя к мессе?

Мария нахмурилась:

— Ты всегда был очень умным. Но я действительно католичка, к счастью или нет. Оценить те или иные обстоятельства можно, лишь попав в них. Мне кажется, есть тысяча вещей, которые ты не в состоянии понять.

Пэйджит поймал себя на том, что смотрит мимо нее.

— Мария Карелли, — прошептал он. — «Христова невеста».

Вновь обратился к ней взглядом. На ее лице было лишь настороженное внимание.

— Не взыщи, что не готов к такому обороту дел.

В темноте фигура Марии казалась жалкой и ссутулившейся. Пэйджит хотел спросить, как она себя чувствует, но она снова выпрямилась и сухо заявила:

— В данный момент едва ли имеет значение то, что ты думаешь.

В этих словах была окончательность и необратимость случившегося, они переводили его в иную реальность: у этой женщины, и ни у какой другой, будет его ребенок. Оба молчали, и он непроизвольно осматривал ее, ища изменения, которых еще не могло быть.

— Ты устала? — наконец спросил он.

Она опустила взгляд:

— Немного. Не смертельно.

— Может быть, тебе присесть?

Сели на скамью у бассейна, над самой водой, в нескольких футах друг от друга. Еще чувствительнее показался холод ночи.

— Что ты хочешь от меня?

Ее лицо в профиль — она улыбалась черной воде.

— Свадьбы, конечно. Домик на ранчо, где-нибудь на Потомаке.

Он молча ждал, пока ее улыбка не погасла.

— Ничего, — выдохнула она. — Просто хотела, чтобы ты знал. Чтобы в будущем ты сделал все, что нужно.

— В будущем? — повторил он. — Из твоей логики следует: время ты выбрала совсем не случайно.

— Думай, как хочешь. — Мария не отрывала взгляда от воды. — Это зависит от того, какое значение ты придаешь тем или иным вещам. Единственное, в чем я уверена: у меня скоро будет ребенок.

Пэйджит прищурился.

— И в том, — добавил он, — что завтра ты даешь показания в сенате.

— Разумеется. — Она по-прежнему не смотрела на него. — Не думаю, что в этом своеобразном мужском клубе дают освобождение матерям-одиночкам.

Пэйджит осознал вдруг, что прямо перед ними, где-то там, вдали, скрытый ночной мглой и безлистными деревьями, Белый дом.

— Тогда нам лучше идти.

Мария повернулась к нему, всматриваясь в его лицо.

— Да, — ответила она. — Нам лучше идти.

Ее «фольксваген» был припаркован в тени полукольца деревьев. Пэйджит провожал ее до машины, держа руки в карманах. Потом наблюдал, как она открывает дверцу.

Скользнув на сиденье, она взглянула на него снизу вверх:

— Ночь впереди еще долгая. Для меня, по крайней мере.

Он смотрел на задние огни ее машины, пока они не исчезли.

На следующее утро в зале заседаний Мария выглядела как обычно, будто ничего не произошло.

Оставив своего законника, она прошла к Пэйджиту в конец зала. То, как она держалась, свидетельствовало о самообладании и ясности духа. Пэйджит был уверен: никто, кроме него, не заметил следов бессонной ночи у нее под глазами. Репортеры и фотографы занимали позиции, сенаторы и их штат толпились у деревянной скамьи на возвышении, никто не обратил внимания на Пэйджита и Марию.

— Ты будешь смотреть? — прошептала она. Пэйджит кивнул, бросил беглый взгляд вокруг.

— Ты же прекрасно понимаешь, — тихо ответил он, — какое все это имеет значение.

Мария придвинулась ближе, глядя на него снизу.

— Моя жизнь все равно уже изменилась, — ровно, спокойно произнесла она. — И не из-за Ласко.

И, повернувшись, пошла к местам свидетелей.

Карло в библиотеке смотрел телевизор. На экране были они.