Лев Корнешов - Пуля для бизнес-леди

Ни в какую заграничную командировку Настя не собиралась. Она подбросила эту дезу, потому что не потеряла выдержку, когда неизвестный начал бойко «обрабатывать» её и выманивать… Куда? На прицельный выстрел? И кажется, не сфальшивила — говорила спокойно, но с приличествующей случаю настороженностью. Надо было выиграть время, подготовиться, ибо если она не пойдет на эту встречу, её все равно достанут, подстерегут и возьмут на мушку. А сейчас ловушка была сооружена простейшая и в ней приманкой служила её любовь…

Весь этот год она жила в ожидании, что не все уже произошло, еще, как говорят, не вечер. Но кто? Марианна, горничная в Швейцарии, «рабыня» Строева, не в счет — не та выучка, России не знает, да и возраст…

Густав Рамю? Конечно, нет: юридическая контора, свой бизнес, семья. Да и рад, небось, гибели Строева — кое-что ему осталось от него, ибо мертвые за долгами не возвращаются. Юрий из бандитской команды Строева погиб здесь, в офисе. Оставался один человек…

Настя высчитала точно: Николай, напарник Юрия, второй её «телохранитель» в Швейцарии.

…Незадолго до прилета Анастасии в Париж, на презентацию, Строев вызвал к себе Анатолия. Он сказал:

— В Москве ты задание провалил. Уселся с воблой на газетке и пивком в подъезде фешенебельного дома, идиот. Ни один русский мужик не будет пить пиво с воблой в подъезде в одиночку… Я тебя не виню, ты в России не был давно, оторвался, как говорится, от новой действительности. Но факт есть факт: тебя засекли.

Анатолий повинно молчал. Ясно было теперь и ему, что он совершил несусветную глупость.

Строев внешне спокойно продолжал:

— Эту суку надо убрать… Постараюсь здесь, но боюсь не получится, не подпустят.

Он протянул Анатолию пачку баксов:

— Здесь пятнадцать штук. Этого достаточно. Намертво запомни номер московского телефона…

Строев продиктовал семь цифр.

— Это посредник. Я его знаю, он меня — тоже. Передашь ему привет от «Охотника». Если со мною что-то случится, выжди, пусть все успокоится, притупится бдительность. И только тогда отправляйся в Москву, свяжись с посредником. Закажи эту стерву. И лично убедись, что заказ выполнен. Осечки быть не должно.

Строев отстегнул ещё десять тысяч.

— Это — на дорогу. И твой личный гонорар для твоего ближайшего будущего, если со мною будет не все в порядке. Не засветись перед посредником — уберет и тебя. Человек серьезный.

Строев резко завершил инструктаж:

— Это приказ!

— Слушаюсь, товарищ полковник!..

Ничего этого Настя не знала и не могла знать, но она просчитала точно.

…Настя долго сидела в одиночестве в своем уютном кабинете, предупредив Нину, что её ни для кого нет. Надо было решать что-то и так, чтобы покончить с этой опасностью раз и навсегда. Вот значит как: полковник Строев умер, но «дело» его живет… Любопытно, где он все-таки нашел этого гаденышка, из Москвы вывез или там, на Западе, разыскал? Впрочем, какая разница…

Что-то надо было делать… Обратиться к генералу Еремину она не могла — отстранили от дел генерала. Оставались Кушкин и… Уланов.

Настя колебалась. Может, не пойти на встречу? И чего она добьется? Вступит в действие другой вариант, неожиданный для нее, только и всего. А на бульвар её приглашают потому, что хотят сработать в белых перчатках, без шума и пыли, без малейшей опасности для себя. Никому и в голову не придет, что на спусковой крючок нажали где-то там за рубежом, в чудном городе Париже: деловые разборки, конкуренты, завистники, психи… Именно такие каждую ночь, а то и днем, кого-то взрывают, шпигуют свинцом, словом, отправляют к праотцам.

Настя до острой боли в сердце не хотела рисковать Улановым, но трезво понимала, что Кушкину одному не сладить. Кушкиным она тоже не хотела рисковать, однако опасность была такой серьезной и осязаемой, что иного выхода она не находила, как ни прокручивала ситуацию.

Настя уже почти решила: пойду на бульвар и будь что будет, лишь бы Сашу оставили в покое. Но так не будет, пришла она к выводу, доберутся и до Уланова и до Кушкина, не из Парижа, так отсюда — братва начнет «завоевывать» её наследство, дело её жизни — «Африку», как только узнает, что её больше нет.

Уланов сидел на даче, Настя ещё только прикидывала, как его приспособить к новой для него жизни, а пока шутливо приказала: «Зализывай раны, солнышко мое».

Она сняла трубку прямой связи с Кушкиным и распорядилась:

— Сейчас отправимся ко мне на дачу. Есть серьезный разговор. Но в нем должен участвовать и Уланов. Так что поехали, и по пути, Михаил Иванович, не задавай, пожалуйста, вопросов. Мне надо подумать, собраться с мыслями… И с нервами.