Евгений Егоров - Бизнес-леди. Теория собственности

© Евгений Дмитриевич Егоров, 2017

ISBN 978-5-4483-6812-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Солнышко над Донским детским домом всегда вставало со стороны Усть-Медведицкого Спасо-Преображенского монастыря. Перезвон монастырских колоколов, оповещающий его немногочисленных обитателей и округу о начале нового дня, ровно за пятнадцать минут раньше официального подъема пробуждал и воспитанников детского дома.

Настенька проснулась от перезвона. Ей стало жаль, что эти пятнадцать минут у неё отняли ото сна, уже не уснешь, а вставать раньше, выбираться из постели не хотелось. На соседней кровати спала Вера Лёвкина, её разбудить никогда не мог ни один колокол, только подруги и воспитатели после всяческих ухищрений с трудом могли привести в бодрствующее состояние. Настя подумала, что сегодня Веру точно никто не сможет поднять с постели, всю ночь она прогуляла со своим новым молодым человеком.

Настя «потянулась» в кровати, инстинктивно разминая суставы и мышцы. Почему то вспомнился вчерашний вечер, гуляние над Доном с московским студентом, с Виктором. Говорили много, говорили о разном, целовались, большего она пока ему не позволила, хотя очень хотела. Ей показалось, что Виктор несколько боится физической близости, стесняется её. У неё подобных проблем не возникало. Вот и сейчас тело напряглось от некой истомы, Настя каждой его клеточкой представляла физическую близость с ним, ей хотелось его видеть и чувствовать, обнять и прижаться к нему. Но, ладно. Пора вставать и приводить себя в порядок, сегодня праздник – выпускной вечер.

Легким движением она спрыгнула с кровати, взяла в руки полотенце и собралась уже бежать в душевую. В сознании опять всплыл Виктор, но не как молодой человек, столь приятный в общении и привлекательный. Вспомнилась его фраза:

– «Выпускной», это, конечно, здорово. Интересно, сможешь ли ты в жизни стать полноценной собственницей?

– Что ты имеешь в виду? Какой собственницей?

– Да так, я о своем, о науке. Ведь Вы, детдомовские, на самом деле не обучены и не воспитаны только в одном и одному – уважению к собственности.

– Точно, не въехала Ты о чем говоришь? О деньгах?

– Тебе пока не понять, а может, вообще, никогда не поймешь. Всё человеческое существование – это позиционирование человека в обществе как собственника. Вся борьба и любовь – все вокруг собственности.

Насте в тот момент показалось, что Виктор просто выделывается перед девушкой. Он ей нравился и она, даже почувствовав подобное, легко прощала такие вещи ради своих собственных чувств к парню. Сейчас, утром она вспомнила разговор с несколько иным настроением. Не могла понять, чем задели её суждения Виктора о неспособности её стать собственницей, что это такое вообще?

Вспомнились слова отца:

– Это наша собственность, дача, машина, все потом будет твоим. Ты сама создашь свою семью, свой собственный дом.

Тогда она впервые для себя услышала слово «собственный». Прошло уже целых четыре года как не стало родителей, не стало семьи. За эти детдомовские годы она вне сомнения стала другой. И, все же она чувствовала, что отличается от «приютовских» – от детей, попавших в детдом из приютов и больниц и никогда в жизни не знавших своих родителей, семейных отношений. Вот уж, у кого точно никогда не возникало мыслей о собственности, так это у них. У этих ребят в жизни никогда не было никакой собственности, все – плоды государственной и шефской заботы, подаяния. Сама Жизнь и та, по большому счету, всегда преподносилась как дар божий, как жизнь в собственности государства, детского дома, никогда не говорили «собственная жизнь». Их, жизнью, всегда распоряжались посторонние, не родные, хотя порой и очень даже близкие люди.

Настя с первых минут нахождения в детдоме обратила внимание, что у каждого ребенка был свой талисман, фетиш . Как правила вещица из прошлой семейной жизни. Это была свято оберегаемая и почитаемая вещица. С этой вещицей разговаривали, её тщательно прятали и никогда не подпускали к ней других. У приютовских, подкидышей и отказников ничего не было. Приютовских воспитанников приводило в бешенство бережное отношение детей к своим клочкам памяти о собственной семье. В минуты безобразий, которые возникали довольно часто по поводу и без повода, приютовские с особой жестокостью и циничностью любили издеваться над этими кусочками памяти о семьях. Это были самые беспощадные драки. В детдомовской жизни прощалось многое, но только не посягательство на святой кусочек собственности, на символ памяти о семье. Памятью одной из таких жестоких драк у Насти остался на предплечье шрам – Верка ударила железным прутом, так, что лопнула кожа.