Андрей Орлов - Я навсегда тобою ранен...

– Из ласт и склеили. В лучшем случае, – произнес Куницын, сидящий анфас к «зрительному залу». Девицы, жмущиеся друг к дружке, хихикнули.

– Да что ты понимаешь! – возмутился Голованов. – Моржовая тушенка – шикарный деликатес! Миру это чудо еще предстоит понять, оценить и вздрогнуть! Единственный цех по переработке ластоногих на планете – в чукотском поселке Лорино. Открылся совсем недавно. Ты подожди, Куницын, – через год-другой производство расширится, тюленей и моржей в консервированном виде будут поставлять в лучшие дома Европы по элитным ценам...

– А у тебя она откуда? – сдерживая смех, спросил Мурзин.

– Приятель привез.

– Приятель явно не из общества по защите моржей, – развеселилась рыжая.

– И их детородных органов, – грубовато добавила брюнетка.

Люди вразнобой смеялись. Из-за пламени костра глаза теряли чуткость, я не видел, что творится вокруг. Мир обрывался, остался оранжевый кружок и люди, чье присутствие в необитаемом мире смотрелось неестественно. Голованов провернул на огне обмотанную капроновой нитью тушку. Брюнетка потянулась за спину, подтащила зашарканную магнитолу. Забубнило что-то российское – без голоса и слуха, на что компания никак не отреагировала. Кому на нашей эстраде вредило отсутствие вокальных данных? Люди продолжали беседу. Брюнетка сделала комплимент мужчинам – какие они упорные и выносливые. Лично у нее уже никаких сил, ноги гудят. Да и привыкла, что где-то рядом должны быть удобства. Рыжая заикнулась о бродяге, которого давно не видели, но тему замяли. Польщенный Голованов откликнулся на комплимент, выразив удивление: все присутствующие мужчины примерно одного возраста – 34 – 35 лет, то есть средний возраст мужчин на планете – пик «упорства и выносливости». Имеющий привычку спорить Мурзин тут же заявил, что средний возраст – понятие непостижимое; в Монако, например, средний возраст – сорок три, в Уганде – четырнадцать, в России – хрен его знает. Живешь, потом вдруг – бац! – засмеялся немногословный Куницын. Все вздрогнули, потом накинулись на Куницына – типун тебе на язык, разве так можно?

Потом настала тишина, раскурили трубку мира, в которой явно был не табак, и вновь заструилась беседа. Брюнетка жаловалась на хрупкий организм, на усталость, на то, что в состоянии стресса у нее снижается интенсивность кровотока, скрипит потертое седло и саднит лодыжка. Куницын заявил, что усилием воли можно войти в состояние так называемого «синдрома аналгезии» – когда ты заставляешь себя не чувствовать боль. Голованов вспомнил про «принцип пяти», распространенный в китайской армии – когда на марше четверо бойцов несут пятого, который в это время отдыхает. Я вертелся на скале и активно беспокоился. Где этот бабуин? Может, подкрадывается, бросится, как орел на мышку? Но тут Куницын запустил трубку мира по второму кругу, и беседа потекла ближе к теме.

– В натуре, ребята, мне кажется, за нами действительно кто-то шел... – понизив голос, сообщила Стелла. – Я уж и крестилась, и глаза терла – не могу избавиться, и все тут...

– Еще один синдром, – пробормотал Мурзин. – Как этот случай с Риткой произошел, мы все обдергались... А тебе, Ритуля, ничего не мерещится?

– Не знаю... – пробормотала брюнетка, сжимая плечи и всовывая ладошки между коленями. – Не по себе весь день. Все эти ямы, ловушки... Не представляю, как назад пойдем.

– Дойдем, – уверенно заявил Голованов и приобнял Риту. Она вздрогнула, но не стала сопротивляться. – Назад пойдем с грузом. Своя ноша...

– А вот с этого места – поподробнее, – невольно прошептал я избитую фразу из милицейского сериала.

– Уж больно ты уверен, – фыркнул Куницын. – А я считаю, что твои разговоры о золоте – полная туфта. Крыша у вас едет. Джека Лондона начитались... Я пошел-то с вами только от скуки. Заняться нечем, баб разобрали, домой рановато...

– Ну, извини, – развел руками Голованов. – За что купил... Ущелье Зеленого Дьявола осмотреть несложно – там не так уж много пещер. Протяженность – километра полтора. Завтра к вечеру будем на месте. Управимся за пару дней. Морозов не ожидается, провиант есть, в крайнем случае, настреляем. У Сережки, опять же, стрелялка надежная...

– История, конечно, блеск, – поддержал Куницына Мурзин. – Я сам не понимаю, почему мы со Стеллой с вами поперлись.

– А я понимаю, да? – хмыкнула Рита. – Обещали красивую романтику, веселую прогулку...

– А почему сразу не рассказал? – вступила рыжая. – Четыре дня уже с нами, а все молчал, как партизан, присматривался, кругами ходил. Ритку между делом клеил... Ну и шел бы сам.