Андрей Орлов - Я навсегда тобою ранен...

Я спал во сырой земле в глубокой яме. Четыре «магических» камня, составленных в виде забора, оберегали меня от набегов нечистой силы и плохих парней. Уверенный, что не смогу уснуть, я свернулся калачом, поместив пистолет под ладонь, подумал, что хорошо бы примотать его скотчем... и провалился в сон.

Очнулся с первыми лучами и долго не мог понять, что я делаю в яме. Такое ощущение, будто сдвинулся календарь. Пока я спал, организмом овладел славянский дух холода Трескун (он же Студенец). Пришлось проделать ожесточенную зарядку – в том числе, сто раз отжаться от «пола». Я почистил зубы можжевеловой веточкой, сварганил бутерброд из хлеба, сыра и печенюшки, проглотил, покурил, отправился на север, очень надеясь, что мою дорогу перебежит ручей...

К ручью я подошел минут через восемь – когда выбрался из каменного городища и оказался в окружении нормальной земной природы. Скалы расползлись, я вошел в сосново-березовый лес, где была густая трава, и в солнечных пятнах плясали ящерицы. Ручей вытекал из-под «альпийской горки», журчал по песчаному руслу. Я провел положенные процедуры, наполнил фляжку и углубился в поиски человеческих следов.

Много времени не ушло – я нашел их метрах в сорока правее, на краю лощины, тянущейся вдоль реки. Влажная земля сохранила отпечатки ног. Люди шли гуськом, «в хлястик», как по минному полю. У ведущего, должно быть, имелся фонарь, остальные держались тех, что перед ними, а прикрывал отход субъект мужского пола в ботинках сорок третьего размера. Временами он останавливался (отпечатки поперек движения), держал нос по ветру и размашистым шагом догонял компанию. Первым шел Мурзин, последним – Куницын с карабином.

Я чувствовал себя посредником между двумя воюющими партиями. Шел по следам, а вокруг меня просыпался лес: стрекотали кузнечики, гомонили птицы. Привычно плескался Ашлымбаш. Но природа недолго баловала красотой. Роща оборвалась, и я опять уперся в каменные заслоны. «Нехорошее» место: гниющие растения, пролысины подзолистой почвы, единственное дерево на обнаженном пространстве разрублено пополам молнией. Я одолел дистанцию спортивным шагом и на краю очередного городища обнаружил следы стоянки человека. Теперь туристы более тщательно подошли к выбору места ночлега. Глубокая пещера в известковой махине, и достаточно одного часового, чтобы засечь (и ликвидировать) чужака. Осматривать стоянку я не стал. Следов борьбы здесь не было. Неплохо выспались. Мужчины дежурили по очереди. Оставили в расщелине зачехленную палатку, которая стала обузой. Прикрыли ветками, заложили камнями. Я отправился дальше на север, фиксируя периферийным зрением окружающие предметы. Одолел метров триста и на широком каменистом участке обнаружил, что следы пропали!

Я сместился к ближайшей стеночке, поднял пистолет и стал сканировать местность. Снайпера не видно. А опасаться, видно, стоило – неизвестно, кем по жизни трудился Куницын, но с карабином обращался умело. Обследовав следы, обрывающиеся на пятачке, я сделал еще одно неприятное открытие – туристов не подобрал пролетающий мимо ковер-самолет, они разошлись в разные стороны! А на камнях следы, как известно, не остаются...

Не думаю, что эти ребята разругались. Большая роскошь – делить в присутствии медведя его неубитую шкуру. Поняли, что кто-то висит на хвосте, и решили рассредоточиться. Просочились по расщелинам и коридорам, затаились в укромных уголках...

Я юркнул в ближайший проход. Ошибка, но что поделать. Короткий коридор, тупик. Я поскользнулся на вдавленном в суглинок камне, упал. Жахнул выстрел, пуля свистнула там, где секунду назад находилась голова. Метнулось что-то по фронту...

Я перекатился, нырнув за валун, прилип к ребристой глади камня. Хорошенькое дельце, однако... Хлопок затвора, и пуля выбила каменную щепку рядом с головой. Я высунулся, послал две пули в тот район, что-то мелькнуло. Не хотел я никого убивать. Но кто первым начал?

Ответный выстрел не замедлил прозвучать, но я уже убрался – брызнули искры из скалы.

– Это человек, Сергей! – визгливо крикнул Голованов. – Он не в лохмотьях!

Понятно, не в лохмотьях. Хотя какие наши годы? Еще неделька таких походных условий – и можно зарабатывать на паперти.

– У него оружие! – ахнула за кадром девица.

Какие наблюдательные люди. Человек. Не в лохмотьях. С оружием. Я не выдержал, рассмеялся, чем привел противника в замешательство.

– Он смеется... – недоверчиво подметила вторая девица.