Борис Пугачев - Дуэль с собой

Людей честных связывают добродетели; людей обыкновенных — удовольствия, а злодеев — преступления.

А. Ланбер

Таджикистан встретил Родика желто-голубой неподвижностью и зыбкой тишиной листопадной осени. Почти пустое взлетное поле, окруженное серо-коричневой грядой холмов, подчиняясь каким-то оптическим иллюзиям, меняло очертания в мареве искаженного жарой и солнцем пространства, как будто пытаясь вырваться в глубокое голубое небо. Неопределенного цвета пирамиды деревьев, дополняющие этот неподвижно-подвижный пейзаж признаками фантастической нереальности, вызвали в душе Родика целую гамму чувств. Он даже невольно остановился, мешая суетливому движению сходящих с трапа пассажиров, и перевел взгляд в сторону города, заслоняемого зданием аэровокзала. Все выглядело по-прежнему сонно, и сонливость эту совершенно не нарушало движение прилетевших и встречающих.

Родик с трудом заставил себя вернуться к действительности и оказать необходимое внимание своему спутнику. Он произнес несколько дежурных фраз, приятных любому человеку, на родную землю которого вступает гость.

Сходя с трапа, Родик увидел за ограждением Сергея Викторовича, приветливо машущего рукой. Проследив за взглядом Родика, Абдулло Рахимович предложил: «Родион Иванович, поедемте сразу ко мне. В вашем распоряжении будет целый дом. Сергея Викторовича отпускайте. Пусть отдыхает».

Сергей Викторович, с неподдельной радостью встретивший Родика, огорчился, узнав о планах Абдулло Рахимовича. Родик, чтобы поддержать в нем ощущение нужности, попросил его сделать несколько звонков в Москву и закупить продукты на следующую неделю. Потом долго и очень тепло прощался с ним, хваля состояние машины и объясняя, что они еще встретятся и обсудят различные вопросы.

Проскочив короткий туннель под железнодорожным мостом, автомобиль, не задерживаясь на светофоре, резко повернул влево и, миновав еще один красный светофор, оказался в начале главной улицы, на которой, по многочисленным комментариям, происходили недавние печальные события.

Родик ожидал увидеть следы народного буйства, милицейские и военные пикеты. Однако ничего подобного заметно не было. Душанбе жил знакомой Родику жизнью и на первый взгляд совершенно не изменился. Казалось, что не произошло почти годового перерыва в общении Родика и города — все так же по улицам текла пестрая народная толпа, сновали машины, сверкали, отражая солнечные лучи, витрины магазинов, а если где-то и существовали раны, нанесенные разбушевавшейся толпой, то либо их искусно спрятали, либо они затянулись, не оставив даже мелких шрамов.

Как бы приветствуя своих жителей, город беспрепятственно пропускал автомобиль, в котором ехали Родик и Абдулло Рахимович, через знакомые улицы, площади и переулки. Родика, желающего не спеша рассмотреть Душанбе и вобрать в себя его тепло и уют, расстраивало такое быстрое движение. Перед его глазами еще стоял промелькнувший в просвете домов балкон его квартиры, когда последние городские постройки остались позади, и мимо окон поплыл, навевая дремоту, однообразный равнинный пейзаж с пятнами искусственных прудов для выращивания рыбы, каменными руслами ручьев и рек, пожелтевшими полями. Абдулло Рахимович, вероятно тоже уставший за последние дни, делал заметные усилия, чтобы не заснуть. Однако это удавалось ему плохо — голова его то склонялась, то вновь резко возвращалась на подголовник сиденья. Временами он обращался то к Родику, то к водителю деланно бодрым голосом, демонстрируя, что не спит. Беседа не получалась, и это заметно беспокоило Абдулло Рахимовича. Выбирая все новые темы для разговора, он рассказывал то о курган-тюбинском кирпичном производстве, то о достижениях сельского хозяйства, пытаясь заинтересовать Родика успехами виноделия и обещая познакомить с директорами совхозов. Однако глубина его познаний была незначительной, очередная тема быстро исчерпывалась, и опять наступала сонная пауза.

Наконец на придорожном указателе Родик прочитал «Дангара», и, словно отвечая на его мысли, Абдулло Рахимович заявил:

— Родион Иванович, мы почти приехали. Не удивляйтесь, я родом из небольшого кишлака, но родину не выбирают. Скоро вы познакомитесь с моей семьей. Я вам не говорил, что завтра у меня важное мероприятие — обрезание младшего сына?

— Нет, не говорили. Я вас поздравляю! Мне доводилось бывать на этом торжественном действии. Жалко, что вы меня не предупредили заранее. Я сделал бы соответствующие приготовления.