Татьяна Степанова - Тот, кто придет за тобой

– Но я же ничего не знаю, меня тут не было!

– И тем не менее вы важный свидетель.

Церемония заполнения «шапки» протокола. Размеренный тон Чалова успокаивал кассиршу Ускову. Катя, усевшись на кожаный диван для клиентов конторы, разглядывала ее: средних лет, обручального кольца на пальце нет, одета соответственно обстановке – в черный деловой костюм.

– Давно здесь работаете, Вера?

– Четыре года. Что теперь будет, даже не знаю... Как же без Платона Григорьевича? Все рухнет, работу теперь потеряем, – кассирша покачала головой. – Главное, меня тут не было, я пошла на обед домой. У меня маленький сын... один... Сейчас лето, куда его девать? Так в школе весь день, пока я тут, а сейчас лето... Я отлучилась на обед, а когда вернулась... этот ужас... он там лежал лицом вниз в этом гробу... это наш лучший образец... господи, что я говорю, – она снова всхлипнула.

– Во сколько вы ушли на обед?

– Без малого в час, может, без четверти, без десяти, мне тут недалеко, я на Первомайской живу.

– А вернулись вы?

– В два часа. Он меня сам отпустил, понимаете, у нас днем не так много клиентов – обычно приходят заказывать все для похорон или с утра, или же во второй половине дня.

– Офис ваш большой, а где же все сотрудники?

– У нас маленький коллектив. Менеджер-консультант – он же и помощник Платона Григорьевича, я, и еще Глотов Владимир Тихонович – наш охранник, и... ну и мать Платона приезжала довольно часто. Она большой специалист, понимаете, давно в этом бизнесе, когда еще это и бизнесом не называлось... Она возглавляла городской отдел ритуальных услуг при администрации, а до этого в исполкоме.

– И где же все эти лица в разгар рабочего дня? – повторил свой вопрос Чалов.

– Гермес на заказе работает...

– Кто, простите?

– Менеджер-консультант, простите, его фамилия Шурупов, но хозяин всегда звал его так, и он сам себя называет – Гермес. Я ему как-то высказала, что клички – это для диджеев ночного клуба, а не для похоронного бюро, так он мне просто рассмеялся в лицо. Хозяин ему слишком много позволяет... позволял, но это и не удивительно, потому что они оба...

– Одну минуту, понимаете, я пишу протокол. Не надо перескакивать с темы на тему... а то мы очень долго все это будем делать – писать... Понимаете? Итак, про сотрудников в разгар рабочего дня.

– Так я и объясняю, – слезы кассирши высохли разом. – Все разъехались. Мать хозяина вышла замуж в воскресенье. Это в ее-то возрасте! И они с Глотовым уехали в свой медовый месяц.

– Глотов – это ваш охранник?

– Угу, он у нас недавно. Пенсионер военный. Я думала, что толковый мужик, – кассирша Ускова вздохнула, – но оказался слишком даже толковый. Мадам Ковнацкая старше его, но это Глотова не остановило. Интересно, кому теперь все это достанется? Ей и достанется, и ему, он ведь теперь ее муж законный. Если только судиться им не придется с...

– А теперь вернемся к «потому что они оба», – оборвал ее Чалов.

Катя слушала, как он ведет допрос. Не так, как опера, тем надо все скорее узнать, и они «схватывают на лету», выжимая максимум информации в кратчайший отрезок времени. А этот подчинен своему протоколу: вопрос – ответ. Следователи скованы процессуальными рамками и всегда, даже во время первоначальных следственных действий, помнят, что все эти бумажки... протоколы со временем засветятся в суде, и там их будут изучать и зачитывать до дыр – защитники, обвинители и судьи.

– То есть? Ах, вы об этом спрашиваете? Да, да, хозяин ему позволял слишком много, но если учитывать их особые отношения...

– Особые отношения? Между Платоном Ковнацким и его менеджером Шуруповым по прозвищу Гермес? В чем же они заключались?

– В этом, что они путались. Он с ним... с парнем, Гермес-то молодой, и красавец... Слушайте, а я же вас вспомнила! – Кассирша Ускова сплеснула руками. – Я же вас видела.

Следователь Чалов поднял голову от протокола.

– Да?

– Вчера вы приходили сюда, и вот девушка тоже, ваша коллега... То-то я смотрю – лица знакомые. Я во всем этом кошмаре совсем растерялась... Смотрю и никак вспомнить не могу... вас обоих.

– Вам надо успокоиться, – вежливо сказала Катя. – Конечно, мы понимаем, в каком вы сейчас состоянии. Вернуться с обеда и увидеть все это.

– Внимательно слушаю вас, продолжайте, – Чалов снова приготовился записывать.

– С ним, понимаете? Я думала сначала – это так, неприличный анекдот, но они... увы, это не анекдот, они живут вместе. Платон дом построил новый на месте старой родительской дачи. И они там устроились вдвоем, точно молодожены. А мадам... она осталась в квартире, в центре города. И она даже слова поперек не сказала. Уж и не знаю, чего тут больше – слепой материнской любви или попустительства. Даже страшно... у меня вот тоже сын растет. И не дай бог... В целом-то, конечно, Платон – хороший человек был, по крайней мере для нас, его сотрудников. Платил всегда аккуратно, и насчет больничных там... хотя мы... я никогда этим не злоупотребляла. Так что вся эта его «голубизна», она как-то мало трогала меня лично... Пока не появился этот наглый тип. Он же такое влияние на Платона имел, что тот... тот уступил ему часть доходов.