Владимир Колычев - Под тонким льдом чернеет дно

— Я хочу, чтобы у вас не было никаких иллюзий на этот счет, — сказал он, нежно приобняв Дашу за плечи.

Герман еще плотней сомкнул губы, хищно сощурил глаза. Краска окончательно сошла с лица. Но отец этого как будто бы не замечал. Его увлеченность молодой женой уже выходила за рамки приличия. Ася с трудом подавляла приступы ревности. Но все же ей было легче, чем Герману. Она-то знала, что Даша не имеет прав на наследство. К тому же она знала, что сама скоро станет единственной наследницей.

Вечер заканчивался. Юра отправился на капитанский мостик, «молодые» удалились в свою каюту. Герман подошел к Асе. Он едва держался на ногах и еле ворочал языком — настолько крепко залил вином свое горе.

— Мы должны его остановить… Мы должны что-нибудь придумать…

— Завтра. Давай завтра, — кивнула Ася. — Пойдем, я тебя провожу…

В отличие от брата, она крепко держалась на ногах. Но ей очень хотелось спать. Но и у Германа слипались глаза. Он мог упасть по дороге в свою каюту. Поэтому она взяла его под руку и помогла преодолеть этот путь.

Он упал на кровать и сразу же заснул. Ася ощутила непреодолимую слабость. У нее не было сил выйти из каюты брата, чтобы добраться до своей. Ей нужен был отдых. И она присела на краешек кровати. Подняться уже не смогла.

— Крыжов сделал все сам… — с обреченным видом рассказывала Ася. — Когда я проснулась, яхта уже стояла у причала Сан-Франциско. Германа нигде не было, Даши тоже. Отец лежал в своей каюте, за ним вот-вот должны были приехать…

— А отравил его Крыжов? — спросил Артем, мысленно проворачивая ключ в замочной скважине.

— Да… Он мне потом все рассказал. Это Юра подмешал в напитки снотворное, это из-за него мы все уснули. Бодрствовал только он один. Он сделал отцу смертельный укол. Он вложил шприц в руку спящей Даши. Сам же этот шприц потом и выбросил в мусорку… А потом рассказывал полицейским, как Даша… то есть Лиза Крупеницкая и Герман сбежали с яхты…

— А куда они на самом деле делись?

— На яхте был тайник, куда свободно могли поместиться два человеческих тела. Он сказал, что там и спрятал Дашу и Германа. Сначала умертвил их, а потом спрятал…

— Умертвил. Или точнее, убил…

— Нет, умертвил. Чтобы потом их воскресить… Возможно, они уже живы. И сейчас, возможно, помогают ему вести яхту.

— Но ты ж? сказала, что Даши больше нет, — вспомнил Артем. — Когда с Крыжовым разговаривала, сказала…

— Я это говорила? — Ася посмотрела на Гончара так будто только-только проснулась.

— Говорила.

— Но разве она есть?.. Она — зомби. Она уже не человек… Ее уже нет…

— Но Даша у нас. Ты ее сегодня видела.

— Это не Даша, — мотнула головой Ася.

— А кто?

— Кто?! — спохватившись, переспросила девушка. — Это Даша. Но уже зомби…

— Я бы этого не сказал… И как она могла вернуться в Москву, если она была спрятана в тайнике на яхте…

— На то она и зомби…

— Да, но у нас нет такого закона, что зомби не могут давать показания в суде. И она расскажет, кто пытался ее убить.

— Она спала, когда Юра сделал ей укол…

— Укол?

— Да, такой же, как и отцу…

— Но ведь твой отец умер, и его похоронили.

— Юра не хотел его убивать… Но он умер. Сердце у него слабое…

— Он умер, а в его смерти обвинили Дашу. Она сейчас якобы прячется, вместе со своим «любовником» Германом… А он на яхте, в тайнике…

— Да.

— И ты не боишься в этом признаться.

— Боюсь. Но признаюсь.

— Честь тебе за это и хвала. Сейчас мы поедем с тобой в отдел, ты напишешь чистосердечное признание…

— А дальше что?

— Отпущу тебя домой, — соврал Артем.

Однозначно, Асю нужно было изолировать от общества. Хотя бы ради того, чтобы у нее не было возможности связаться с Крыжовым, предупредить его о том, что он изобличен. Если она признается в том, что выдала Юрия, он попросту выбросит за борт тела Плесковой и Терентьева… О том, что Даша и Герман превращены в живых мертвецов, он совершенно не верил… Несомненно, в этой истории был колдун вуду, но настоящей злой магией был старпом Крыжов. И его необходимо было задержать. Но сначала изолировать Асю…

— Не отпустишь, — сокрушенно покачала головой девушка. — Я знаю, что не отпустишь… Как ни крути, а я виновата в гибели отца. И мне придется за это отвечать… Как ты думаешь, если меня осудят здесь, на земле, там, на небе, мне простят мой грех?

— Ты же сама во всем призналась. Значит, на земле отпустят, а на небесах простят.

— Спасибо за утешение, — уронив голову на грудь, дрожащим от слез голосом сказала девушка.