Андрей Воронин - Таможня дает добро

— На тебе денег на бензин, на жратву. На! — Барановский выхватил из внутреннего кармана плаща пухлый бумажник из желтой кожи с золотой эмблемой, вытащил из него солидную пачку российских денег, бросил на заставленный снедью стол.

— Ты деньги так не бросай, деньги — это вещь ценная.

Самусев аккуратно, двумя руками, как картежник складывает рассыпавшуюся колоду, сдвинул купюры, затем сбил их в одну стопочку.

— За деньги тебе, конечно, спасибо. Я подумаю, но ничего не обещаю. Пожар на заводе — дело давнее.

И после того, как Адам Михайлович взял деньги, Барановский обмяк, словно из него вышел воздух.На его толстых губах, влажных, как пиявки, прилипшие к кусту кувшинки, появилась блаженная улыбка,

— Ты согласен, Михалыч?

— Я тебе пока ничего не сказал.

— Согласен, согласен. Вижу, по глазам вижу, раз деньги взял, то все у нас с тобой получится. Ладно, давай выпьем.

Они допили бутылку водки, время от времени сквозь дым бросая друг на друга испытывающие взгляды.

— У тебя и телефона нет?

— Зачем мне телефон, Гена? Кому мне звонить? Сексом, что ли, по телефону заниматься?

-» — А если сердце схватит?

У меня сосед — фельдшер, если что, укол сделает. Да и я, вобщем‑то, пока на здоровье не жалуюсь. Свежий воздух он, Гена, целебный.

- Знаю я силу свежего воздуха. Ты мне об этом не рассказывай. Два года после тюрьмы свежий воздух нюхал и больше не хочу. Не хочу больбольше свежего воздуха! Может, тебе сотовый телефон оставить, а, Адам Михалович? Он возле трассы работает.

-Не нужен мне телефон.

- Значит, договорились. И больше базарить не будем Через недолю я к тебе приеду.

— Что ж, приезжай, гостю я всегда рад.

Барановский взял со стола большую пластиковую бутыль с минеральной водой, наклонил над стаканом.

— Погоди, не пей ты эту ерунду, я тебя родниковой угощу. Вода — как слеза, — Самусев поднялся, железной кружкой зачерпнул воды и поставил перед гостем.

Барановский жадно выпил воду и уже не платком, а рукавом плаща промокнул влажные губы. Его ребята стояли у машины и курили.

— Хорошая машина, красивая, — выйдя на крыльцо, произнес Адам Михайлович.

— Могу и тебе такую купить.

— Брось, Гена, зачем мне, старику, такая машина? С меня и «Жигулей» хватит. Вот только мотор немного отремонтировать, и все будет в порядке.

Коля, увидев, что хозяин спускается с крыльца, открыл дверь джипа.

Барановский обернулся, посмотрел на Самусева.

— До встречи, Адам Михайлович, — крепкая рука с короткими пальцами выскользнула из кармана плаща и двинулась к Самусеву. Тому ничего не оставалось, как пожать широкую ладонь с колючим перстнем на безымянном пальце.

Джип качнулся, когда хозяин сел в машину, взревел мотором и, развернувшись на деревенской улице почти на месте, как танк, выбросив из‑под колес темную землю, помчался к дороге.

А Самусев все стоял на крыльце, глядя вслед иномарке, черной и красивой, как дорогой гроб.

—- Будь ты неладен, мерзавец конченый!

Адам Михайлович вернулся в дом, налил себе еще полстакана водки, залпом проглотил, запил водой из ведра и принялся убирать со стола. Через десять минут уже ничего в доме не напоминало о визите гостей. Продукты были спрятаны в старомодный холодильник «ЗИЛ» с округлыми аэродинамическими формами, а на холодильнике тикал будильник, такой же старомодный.

— Тяжелая жизнь начинается, — пробормотал Самусев.

Геннадий Павлович Барановский за те четыре года, которые провел за решеткой, не только не потерял вкус к жизни, а наоборот — за два года на воле наверстывал упущенное в холодных, сырых камерах. Сейчас он не отказывал себе ни в чем. Для того чтобы жить так, требовались немалые деньги. Геннадий Павлович развернул кипучую деятельность. Слава Богу, сейчас мест для приложения сил было предостаточно, деньги, казалось, сами плыли в руки, только не зевай, хватай удачу и крепко держи, не отпускай ни на секунду.

Работать Барановский умел. Организаторский талант ом имгл от природы, это был, так сказать, дар, данным ему свыше. И свой дар он эксплуатировал не жалея. За дна года на свободе он умудрился стать хозяином трех небольших магазинов, одного склада и вовсю торговал продуктами питания. Барановский прекрасно понимал, что-что, а кушать людям хочется всегда. Но магазины являлись только прикрытием,так сказать,верхушка айсберга,которая всем видна,на которую в случае чего всегда можно сослаться, когда налоговая инспекция или сотрудники правохранительных органов поинтересуются: — «А откуда это у вас, гражданин Барановский Геннадии Павлович, такая роскошная квартира в центре города и столько дорогих вещичек?».