Владимир Колычев - Мои грехи, моя расплата

А еще через день его вызвали на беседу к адвокату. В помещении для допросов его ждала Лариса.

– Я же говорила, что буду тебя защищать, – улыбнулась она.

– Скучно здесь без тебя, мать, – обняв ее за талию, улыбнулся Болек.

– Ничего, недолго осталось…

Болека обвиняли в организации убийства предпринимателя Золотникова. Давно это было, пять лет назад. Тогда Черногольский уголовный розыск сумел задержать исполнителя убийства, Валеру Кистенева, и «расколоть» его. Но еще до того как оперативники добрались до Болека, киллер погиб, как это принято говорить, при загадочных обстоятельствах в камере следственного изолятора. И все равно прокурор попытался привлечь Болека к ответственности. Но получил приличный куш, и дело было закрыто за недостаточностью улик. А сейчас за неимением ничего лучшего черногольские менты подняли старое дело, потому Болек и попал за решетку.

– Что недолго?

Болек сунул руку Ларисе под кофточку, нащупал теплую булочку груди.

– На показаниях мертвого свидетеля далеко не уедешь, – слегка прикрыв глаза, с переходом на шепот сказала она.

– А им далеко и не надо… Пока я здесь, они что-нибудь другое придумают…

– Не придумают… В Черногольскую прокуратуру депутатский запрос пошел, вопрос поставлен четко, на каком основании ты задержан…

– Это хорошо, когда вопрос поставлен…

Болек обхватил жену двумя руками, посадил на стол.

– Еще лучше, когда он стоит остро, – с чувственным озорством во взгляде улыбнулась Лариса.

– Это я тебе обещаю…

Из нижнего белья на Ларисе были только чулки на поясе. И когда Болек прижал ее к себе, она с жарким вздохом обняла его…

– Все это, конечно, очень интересно, – застегиваясь, сказал Болек. – Но лучше бы дома, чем здесь…

– Скоро будешь дома, – поправляя юбку, пообещала Лариса. – Задействованы большие силы – депутаты, адвокаты, пресса, наконец. Самое большее через неделю будешь на свободе… Прессу подняли здесь и в Черногольске. Уже создаем тебе образ святого мученика, – улыбнулась она. – Это на перспективу. Ты же собираешься баллотироваться?

– Однозначно.

– Все будет хорошо. Скоро тебя выпустят… Если, конечно…

Лариса осеклась, встревоженно посмотрела на мужа.

– Что если?

– Не нравится мне все это. Дело заведомо проигрышное, зачем вообще было начинать. Могли бы серьезно подготовиться, а нет, наобум… Что, если они хотят тебя физически устранить?

– Где, здесь?

– Где ж еще?.. Кистенева убрали. И тебя могут убрать… Как у тебя дела в камере?

– Лучше не бывает. Все подо мной, ну это как обычно…

– Никто волком не смотрит?

– Бывший смотрящий, но мне на него наплевать.

– Может, его на тебя нацелили?

– Вряд ли…

– Будь осторожней, следи за всеми, чтобы врасплох не застали.

– Ну да, ну да…

– А я постараюсь ускорить процесс… Да, тут тебя спрашивали.

– Кто, где?

– Какой-то армейский друг. Парень, с которым ты служил. К нашему дому на Кутузовском подходил, про тебя спрашивал…

– Нет у меня армейских друзей. Ты же знаешь, я не служил…

– Может, в пехоте с тобой служил? – с едва уловимой ехидцей в голосе предположила Лариса.

– В какой пехоте?

– В боксерской… Охранник сказал, что парень прятал лицо. Шапка на глаза надвинута, очки, куртка с поднятым воротом… Но ростом и сложением на Болотова похож…

– Он за границей.

– Ты уверен?

– Нет.

– Что, если он?

– Подружиться со мной хочет?

– Дружба в бок, по самую рукоять… Или с контрольным выстрелом…

– Мне такая дружба не нужна.

– Я тоже так думаю… Я людей в Крым послала, пусть с его женой поработают. Может, она что знает…

– Логично. Но лучше не рисковать: не то сейчас время… Отзови людей, потом с этим вопросом разберемся. Сначала меня отсюда надо вытащить, потом все остальное…

– Как скажешь, дорогой… Передачи исправно получаешь?

– Каждый день.

– Я тебе теплый костюм принесла, ты переоденься, а этот я заберу…

Следователь выполнил свое обещание, но лишь частично. Убийцу он пока не нашел, но уже похлопотал перед тюремным начальством, чтобы Ефима поместили в камеру с нормальными условиями существования.

Камера была обычной, с двухъярусными шконками, в меру холодная и вонючая. Но здесь было свободное место. Ефим не собирался качать права, поэтому бросил вещи на шконку возле самой параши.

– Эй, ты чё, брызги любишь? – поднимаясь во весь рост, спросил здоровенный детина с бритой головой.