Анатолий Афанасьев - Между ночью и днем

— Откройся, дружище, какое чудо с тобой произошло?

Чуда не было. По наводке старого товарища Яков Терентьевич получил ангажемент в ночном клубе «Русский Манхэтген». Репертуар — весь Буба Касторский, но с поправкой на текущий момент. Успех — сокрушительный. За один вечер, если повезет, можно заколотить до пятисот зеленых. Правда, одно условие — не пить.

— Сколько выдержу — не знаю, — признался Яша, — но талант зарывать в землю — преступно. Не правда ли, Катенька?

Катя, прижавшаяся к моему боку, пискнула:

— Ой, еще бы!

Я боялся спугнуть удачу: буря миновала, я дома, и Катенька на глазах хорошела, восстанавливалась, можно надеяться, через девять месяцев будет опять как молодая буйволица. Пришкондыбал дядя Ваня с полной сумкой пива. На мой молчаливый вопрос Яша невозмутимо ответил:

— Пиво можно. Оно на меня не действует, а кураж дает.

Дядя Ваня, увидев меня, обрадовался:

— Тю-ю! Я думал, ты навовсе съехал. К тебе же который день менты ходят.

Сразу мое счастливое настроение отрубилось.

— Зачем?

— Может, недовольны, когда ты Яшу вызволил? Помнишь?

Ясный вечер померк, и мы с Катей поплелись домой. Вдогонку Яша браво гаркнул:

— Не боись, Саня! Мне теперь никакие менты не страшны. У меня крыша!

Дома не успели освоиться — звонок в дверь. Глянул в глазок — точно, милицейский капитан и сержант. Будки сизые, оба незнакомые. Я открыл.

— Гражданин Каменков?

— Ага.

— Позвольте-ка войти? — Фразу капитан договорил уже в квартире, отстранив меня локтем. Сержант вперся следом, тучный, громоздкий, как передвигающаяся скала.

— Кто еще в квартире?

Катя плескалась в ванной: оттуда доносился шум льющейся воды.

— Знакомая… Вы, собственно, по какому вопросу, капитан?

Не отвечая, он прошел на кухню, увидел телефон. Снял трубку и набрал номер. Сержант топтался у входной двери, застенчиво улыбаясь.

— Прибыл, — сказал капитан в трубку. — Да, да, ждем вас… Нет, не убежит.

Я уже сообразил, что начинается очередное действие кошмара, но душа отказывалась верить. Капитан по-свойски расположился за кухонным столом, жестом пригласив меня тоже присаживаться.

— Эх, Александр Леонидович, похоже, наломали вы дров. Большие персоны вами заинтересовались.

— Что за персоны?

— Скоро узнаете… Хорошая квартирка. Мне бы такую. Но, как говорится, от трудов праведных не наживешь палат каменных. Высота два пятьдесят?

— Два семьдесят пять.

Лицо у капитана было простецкое, располагающее к себе, почти как у Пал Палыча, знаменитого сыщика из древнего милицейского сериала.

В ванной Катя выключила воду.

— Хочу попросить вас, капитан. Моя знакомая, ну, то есть правильнее сказать, супруга недавно перенесла тяжелое нервное потрясение. Ей нельзя волноваться. Не могли бы мы подъехать к вам в отделение? Там все и выясним.

— Никак не возможно, — огорчился капитан, — Велено здесь ждать. Да вы не переживайте, может, все обойдется.

Катя появилась из ванной, закутанная в мой халат. Милиционеров она не испугалась, по старинке полагала, что милиционер — друг человека. Прощебетала:

— Ой, у нас гости, а я в таком виде, — и шмыгнула в комнату.

— Разрешите, я ее уложу? — обратился я к капитану.

— Разрешаю, — ухмыльнулся тот довольно скабрезно.

Катеньке я объяснил, что милиционеры пришли ненадолго, проверяют паспортный режим и скоро уйдут.

— Ты подреми пока немного, ладно? Потом поужинаем.

Послушно улеглась в постель, я прикрыл ее ноги.

— Поцелуй меня, — попросила, улыбаясь.

Через двадцать минут приехала Валерия и с ней — Господи помилуй! — пещерная обезьяна Ванечка. Лба нет, пасть с золотыми коронками, носище с вывернутыми ноздрями, руки до колен и красноватые глазки-буравчики, весело шныряющие по сторонам. Весь целый, неутомимый и первобытный.

— Да, да, любимый, это я, твоя брошенная возлюбленная, — проворковала прелестная гостья, сделав ординарцу знак, чтобы взбодрил обомлевшего хозяина, то есть меня. Ванечка выполнил наказ не мешкая: наложил тяжелую лапу на мою шею, согнул, так что хрустнуло в пояснице, и, приподняв над полом за брючный ремень, отнес на кухню, слегка потряхивая, как нашкодившего кота. С размаху швырнул на стул, отчего боль из кобчика вонзилась в затылок. Я и пикнуть не успел. Капитан стоял у стены, вытянувшись по стойке «смирно». Валерия уселась напротив меня. Красота ее ничуть не померкла за время нашей разлуки.

— Сучка его здесь? — спросила у капитана.