Эд Макбейн - Послушаем за глухого!

— Только с ордером на обыск. И нечего меня пугать. Я уже навидался всяких штурмовиков.

— Поймите меня, пожалуйста, мистер Джаник…

— Ничего не хочу понимать! Уходите!

Клинг подошел к двери, открыл ее, повернулся, чтобы что-то сказать, но в этот момент одна из кошек направилась к выходу, и Клинг поспешно вышел и затворил дверь за собой. Он прошел шесть кварталов и оказался возле участка. Он был недоволен собой. Он провел разговор из рук вон плохо и чувствовал себя штурмовиком. Ярко светило солнце, зеленела листва, но Клинг никак не мог отделаться от запаха кошачьей мочи, который, как ему казалось, наводнил собой Гровер.

В половине четвертого, за пятнадцать минут до конца дежурства, Клинг услышал, как зазвонил телефон. Он снял трубку.

— Детектив Клинг. Восемьдесят седьмой участок.

— Клинг, это Мерчисон. Звонил патрульный Ингерсолл от дома шестьсот пятьдесят семь на Ричардсон-драйв. Он в квартире одиннадцать «д». Хозяйка только что вернулась из-за границы. Говорит, за время ее отсутствия квартиру обчистили.

— Съезжу разберусь, — сказал Клинг.

Он подошел к Хэлу Уиллису, который сидел за столом, разглядывая два десятка поддельных чеков, разложенных перед ним, и сказал:

— Хэл. На Ричардсон-драйв опять квартирная кража. Придется разбираться. А оттуда уже двинусь домой.

— Давай, — отозвался Уиллис, сравнивая подписи на чеках с подписью на карточке регистрации из мотеля. — Этот парень завалил весь город своими бумажками, — пробормотал он.

— Ты меня слышал?

— Да, квартирная кража на Ричардсоне. Оттуда ты едешь домой, правильно?

— Пока, — сказал Клинг и вышел.

Его машина была незаконно припаркована на Гровере, в двух кварталах от участка. Козырек был опущен, и к нему Клинг прикрепил плакатик с надписью от руки «Транспортное средство полиции». Подходя к своему транспортному средству в конце дежурства, он постоянно ожидал увидеть повестку в суд от какого-то сверхревностного блюстителя порядка. Он проверил козырек, открыл дверь, сел в машину и поехал на Ричардсон, где припарковал ее рядом с табачного цвета «мерседесом». Он вызвал лифтера и сообщил ему, кто он и зачем приехал. Тот обещал позвонить в квартиру 11 д, если владелец «мерседеса» захочет выехать.

После второго звонка дверь открыл патрульный Майк Ингерсолл. Он был хорош собой — черные волосы, карие глаза, нос прямой, как мачете. В своей синей форме он выглядел именно так, как хотелось бы выглядеть патрульным, хотя это редко у них получается. Форма сидела на нем так, словно была сшита на заказ модным портным с Холл-авеню, а не приобретена на складе полицейского управления неподалеку от Полицейской академии.

— Быстро же ты добрался, — заметил Майк Ингерсолл, отступая в сторону и позволяя Клингу войти. Голос его своей мягкостью удивлял тех, кто, видя мускулистую фигуру и широкую грудь, ожидал услышать нечто пораскатистее. — Хозяйка в гостиной, — доложил он Клингу. — В квартире кавардак. Парень неплохо тут поработал.

— Тот же почерк?

— В общем-то да. Никаких следов на двери или рамах окон. На туалетном столике белый котенок?

— Ладно, поговорим с дамой, — сказал Клинг и вздохнул.

Дама — рыжеволосая, зеленоглазая и загорелая — сидела в гостиной на софе. На ней был темно-зеленый свитер, коричневая короткая юбка и коричневые сапоги. Закинув ногу на ногу, она смотрела в стену, а когда в гостиной появился Клинг, перевела взгляд на него. Первое впечатление, которое возникло у Клинга при взгляде на хозяйку, было связано с полной гармонией. Естественной, не выставлявшей себя напоказ гармонией цветов и форм, коричневого и зеленого, волос и глаз, свитера, юбки и сапог, плавного перехода коричневой ткани в коричневый загар гармонии изящества длинных ног, вопросительно наклоненной головы, водопада густых рыжих волос. Ее лицо и фигура выступали наглядными пособиями в кратком курсе эстетического воспитания, который сейчас осваивал Клинг. Высокие скулы, чуть раскосые глаза, зелень которых замечательно сочеталась с загаром, Чуть вздернутый нос, который, казалось, уводил верхнюю губу вверх, обнажая белые зубы. Под свитером угадывались полушария грудей, крепких и не нуждавшихся в лифчике. Шерсть свитера затем переходила в кожу широкого усеянного заклепками ремня, бедро изящно изогнуто, юбка чуть задралась.

Берт в жизни не видел женщины прекраснее.

— Детектив Клинг, — представился он. — Здравствуйте.

— Здравствуйте, — вяло отозвалась хозяйка, которая была на грани слез.