Эд Макбейн - Послушаем за глухого!

У человека, обхватившего руками патрульного, в грудь вонзилась стрела. Разумеется, была вызвана «скорая», но никто не знал, что делать с беднягой до прибытия врачей. Полицейским еще никогда не приходилось иметь дело с человеком, которому в грудь вонзилась стрела, кончик которой выступал из спины.

— Какого черта ты его сюда притащил? — допрашивал Хэл Уиллис патрульного.

— А что мне было делать? Оставить его бродить по парку? — пробормотал тот.

— Это было бы самое разумное, — прошептал ему на ухо Хэл. — Пусть с ним возились бы ребята из управления больниц. Ты понимаешь, что этот парень запросто может подать на нас в суд за то, что его приволокли в участок.

— Ты так думаешь? — произнес патрульный и побледнел как полотно.

— Ладно, садитесь, — сказал Уиллис раненому. — Что с вами приключилось?

— В меня всадили, стрелу.

— Это я вижу. Присядьте. Вы меня слышите? В чем, собственно, дело?

— В меня всадили стрелу, — повторил раненый.

— Кто?

— Не знаю. Разве в нашем городе есть индейцы?

— Сядьте, — в третий раз сказал Уиллис. — Сейчас приедет «скорая».

— Лучше уж я постою.

— Почему?

— Сидеть больнее.

— Но крови вроде мало, — сказал Уиллис.

— Знаю, но все равно больно. Вы вызвали «скорую»?

— Да, я же сказал, она скоро приедет.

— Который час?

— Около одиннадцати.

— Я гулял в парке, — говорил раненый, — потом почувствовал острую боль в груди. Решил, что у меня закололо сердце. Потом гляжу — в груди стрела.

— Сядьте, не действуйте мне на нервы!

— А что «скорая»?

— Говорят вам, едет.

По клетке для задержанных расхаживала блондинка в белой блузке и короткой коричневой юбке. Она подошла к решетке, схватилась за нее руками и сердито крикнула:

— Я ничего такого не делала! Отпустите меня!

— Патрульный говорит обратное, — заметил Карелла. — По его словам, вы полоснули вашего приятеля бритвой по лицу и горлу.

— Он это заслужил.

— Вы задержаны по обвинению в разбойном нападении первой степени, — сообщил ей Карелла. — Как только вы успокоитесь, я возьму у вас отпечатки пальцев.

— Я не собираюсь успокаиваться.

— Но и мы никуда не торопимся.

— Знаете, что я сделаю?

— Знаю. Вы успокоитесь, дадите нам взять у вас отпечатки пальцев. И если у вас в голове осталась хоть капля здравого смысла, вы будете молить Бога, чтобы ваш приятель не сыграл в ящик.

— Лучше бы он сдох. Ну-ка сейчас же отпустите меня, кому говорят?!

— Ни в коем случае. И не вопите так, а то у меня лопнут барабанные перепонки.

— Я сейчас разденусь догола и скажу, что вы пытались меня изнасиловать.

— Мы будем рады посмотреть на вас без одежды.

— Думаете, я шучу.

— Хэл, девушка хочет устроить нам стриптиз.

— Вот было бы здорово, — отозвался тот.

— Суки поганые! — крикнула девушка.

— Милые речи, — отозвался Карелла.

— Думаете, я не разденусь?

— Делайте, что хотите, — сказал он и направился к патрульному, который стоял рядом с двумя юнцами, прикованными наручниками друг к другу и к дубовому столу, на котором стояло оборудование для снятия отпечатков пальцев.

— Ну, Фред, что тут у тебя?

— Врезались на «кадиллаке» в витрину магазина на Стеме, — сказал патрульный. — Оба наширялись. А машину украли два дня назад на Южной стороне. Она в списке…

— Раздевайся, крошка, покажи нам свои сиськи! — крикнул один из парней девице.

— А мы подтвердим, что они на тебя напали, — подхватил второй.

— Кто-нибудь пострадал?

— Нет. В магазине был только владелец, да и тот находился за прилавком.

— Ну так что скажете? — спросил Карелла молодых людей.

— В каком смысле? — поинтересовался первый, с длинными черными волосами и бородой. Он был в джинсах, полосатой рубашке и коричневой куртке. Время от времени он бросал взгляды на клетку, по которой снова стала расхаживать девица.

— Вы действительно въехали на машине в витрину?

— На какой машине?

— Голубой «кадиллак», который был украден в среду у дома шестнадцать ноль четыре на Стюарт-плейс, — напомнил патрульный.

— Это вам приснилось, — сказал первый.

— Ну, давай снимай блузку, красотка, — крикнул его приятель. Ростом пониже первого, с длинными каштановыми волосами и серыми глазами. Одетый в грубые коричневые брюки и мексиканское пончо. Рубашки не было. Он поглядывал на клетку, обитательница которой застыла у двери, словно обдумывая следующий ход. — Ну, давай! — снова крикнул он. — Или ты струсила?

— Заткнись, шпана! — отозвалась девица.