Татьяна Гармаш-Роффе - Королевский сорняк

Он подсматривал за ней, жадно впитывая в себя все перемены, с ней происходящие. Как налилась ее кожа ровным розовым цветом, как засиял овал лица, как иногда раздувались ноздри и вздымалась грудь, - видать, вспоминала их постельные утехи… Что ж, начало было положено удачно. Теперь потихоньку, полегоньку будем двигаться дальше. Будем лепить нашу Галатею. Делать из этого нелепого чучела - женщину!

Тоня уже перестала задавать себе вопросы. Она часто ловила на себе внимательный взгляд Кирилла, словно он изучал ее до малейшей черточки, что-то обдумывая. Если она иной раз и спрашивала, почему он так ее рассматривает, ответ был неизменно один: «Ты мне нравишься». Поэтому она просто решила следовать мягкому руководству Кирилла. «В парикмахерскую? А ты думаешь, что имеет смысл? Нет, я не спорю, пожалуйста! В какую?»

Из парикмахерской Тоня вышла, сама себя не узнавая. Нет, это не она! Блестящие волосы, послушно легшие в изящную стрижку, приобрели новый оттенок - глубокий каштановый, с чуть вишневым отливом… Ее карие глаза вдруг засияли на этом фоне, и краски лица заиграли как-то особенно.

Кирилл затащил ее в модный парфюмерно-косметический бутик, где «специалист по макияжу» выбрала для нее подходящую гамму и научила пользоваться всеми хитрыми кисточками и карандашиками.

Тоня стала стесняться ходить на работу. Продавщицы провожали ее такими взглядами, словно она предала весь их трудовой профсоюз. Хотя на работу она по-прежнему не красилась, но прическа, но одежда, но ее новая осанка и цвет лица - этого уже нельзя было спрятать. А уж тем более счастье, которым лучилась каждая пора ее кожи.

- Они на меня так смотрят! - пожаловалась она как-то Кириллу. - Хоть больше не ходи на работу, и все!

- Завидуют, - улыбнулся Кирилл.

- Спрашивают, не завела ли я себе богатого любовника!

- А ты что?

- Ничего! Не рассказывать же им!

- Почему?

Действительно, почему? Тоня вдруг задумалась: что мешает ей рассказать коллегам об отношениях с Кириллом?

- Боишься, тебе не поверят?

- Наверное… И так смотрят презрительно: и кто же это на тебя, такую дурнушку, польстился?

- Ты не дурнушка. Ты красавица. Они это теперь тоже увидели, но не могут простить тебе этой перемены. Потому что ты изменилась, а они остались прежними… Что еще тебе мешает рассказать?

Тоня честно старалась понять. Уже не в первый раз Кирилл так ее выспрашивал: хотел знать все до малейшей подробности в ее ощущениях. Она удивлялась поначалу, но он объяснил, что хочет ее получше понять.

- И еще, как будто ты мой секрет. Такой, которым не делятся. Интимный.

- Хм… Ты стесняешься сказать обо мне? Ты меня стыдишься?

- Что ты, нет совсем! Это просто… Ну, как раздеться перед всеми. Понимаешь?

- Не очень, если честно… Мне незнакомо это чувство.

- А ты бы своим друзьям рассказал обо мне?

- Конечно. Что встретил потрясающую девушку, - Кирилл улыбнулся. - А что еще ты чувствуешь?

- Наверное, еще жалею их. Им обидно, что у меня есть счастье, а у них нет. И как будто я в этом виновата.

- Ты не виновата.

- Я знаю, но жалко же их… Если бы я стояла на раздаче счастья, я бы им тоже дала!

- Ты добрая девочка. Но они не стоят твоей доброты. Они-то тебя не жалеют, шипят тебе вслед! Почему же ты должна щадить их нервы? Чтобы они, не дай бог, не померли от злости? Так это их проблемы! Скажи им завтра же, что у тебя завелся поклонник, и пусть…

- Нет!

- Что - «нет»? - удивился Кирилл.

- Не хочу про поклонника. Это похоже на «богатого любовника». А ты не любовник и не поклонник! Ты… Ты просто мой любимый мужчина.

Кирилл ласково усмехнулся.

- Ну, хорошо, скажешь, что влюбилась. А на следующий день придешь нарядная, при полном макияже, и скажешь, что вечером идешь со мной в ресторан. Я зайду за тобой в магазин - пусть все на нас полюбуются.

- А зачем это, Кирилл?

- Ты должна понять, что ты имеешь право быть влюбленной, красивой, нарядной, богатой, счастливой… И это никого не касается. Ты никого не грабила и не обижала, верно? Тебе не в чем себя упрекнуть. А если люди зеленеют от зависти - то это их выбор. Это их бессонные злые ночи и их головная боль. Ты должна научиться не зависеть от чужого мнения, Антония. Только тогда ты станешь сильной.

- Я не умею так…

- Тут и уметь нечего! Ну-ка, вскинь головку гордо… Нет, Антония, не надо задирать подбородок к потолку! Я сказал «вскинь», а не «закинь»! Чуть-чуть, вот так, - Кирилл показал, и Тоня послушно повторила жест. - А лицо?! Что ты сделала с лицом? Впечатление такое, что сейчас заплачешь! Изобрази мне ироническую улыбку! Антония, с такой рожей Баба Яга собирается сожрать маленьких детей! Встань сюда, перед зеркалом. Видишь? Вот, вот, так уже лучше… Запомни эту улыбку - губными мышцами запомни. Закрой глаза… Запомнила? А теперь еще раз, не глядя в зеркало!