Джон Макдональд - Конец тьмы (Капкан на 'Волчью стаю')

В нескольких подвалах и кафе, где собирались знакомые Сандера Голдена, говорили, что все происшедшее не похоже на него, что он мягкий и смешной тип с извращенным интеллектом.

Дело «Волчьей стаи» стало постепенно угасать. Газеты попытались оживить его, и им повезло. Сначала пресса занималась Эрнандесом, вслед за ним появились еще три типажа: единственный сын богатых родителей, зеленоглазая эмигрантка – бывшая натурщица и блаженный битник, разбудивший ярость «Волчьей стаи».

Но мало-помалу и эти новости потускнели и переместились в самый низ шестнадцатой страницы. Процесс снова всколыхнул интерес к четверке. Пресса неплохо подготовилась к началу суда. Процесс принес городу Монро примерно миллион долларов.

ДНЕВНИК ДОМА СМЕРТИ

Все произойдет ЗАВТРА, и это самое большое слово на свете. Оно засело в тайных уголках моего мозга, то вспыхивая, то угасая. Прошлую ночь я не спал вообще. Если удастся, не буду спать и сегодня. Чувствую, что Усталость может принести определенные моральные выгоды.

Человеческий мозг, осознавший свое уничтожение, отказывается принять факт, что ЗАВТРА он будет выключен как свет на чердаке. Но это Действительно случится, и ничто не может предотвратить неизбежного.

Я должен буду вытерпеть краткий церемониал – усесться на безобразном троне, выслушать несколько бессмысленных слов священника, а затем собраться с силами и ждать, когда будет приведено в действие то, за чем мистер Франклин [14] Бенджамин Франклин – американский государственный деятель и ученый, исследователь электричества. охотился с помощью воздушных змеев. Сотворенная человеческими руками молния на этот раз будет использована с максимальной эффективностью. Иногда мне удается думать об этом так, будто я стану наблюдателем, спокойным и любопытным. В следующий миг я вспоминаю, что это буду Я, бесценное, незаменимое Я, и кислая тошнота подступает к горлу. Я сгибаю и разгибаю руку. Какой чудесный и сложный механизм, гибкий, сильный. Им можно пользоваться еще пятьдесят лет. Кажется непостижимым безумием, чудовищной утратой превращать ее в холодное мертвое мясо. Мои глаза движутся, как хорошо отрегулированный аппарат, фокусируясь с мгновенной точностью. В чем их вина? Почему они остекленеют в вечном покое? В брюках лежит вялый и немного смешной орган воспроизводства, которому больше не придется трудиться. В тепле, в дали от яйцеклеток, дремлет сперма, не зная о своей и моей неминуемой гибели. В чем ее вина? Разве можно быть уверенным, что из нее не появился бы на свет Божий гений?

В каком-то ином, более разумном и справедливом мире, эти невинные органы были бы спасены. Там, я думаю, существуют искусно направляемые потоки электронов, опытные доктора. Вина, личность, память – все это уничтожается. Но невинное тело спасают, и новая личность, новая память встраиваются в мозг.

Очень ясно осознаю еще одно чувство, привычное для всех осужденных. Это особый род тоски по тому, что я уже никогда не сделаю, настоящая ностальгия по будущему, словно я могу вспомнить, что значит быть старым и смотреть на луну, держать на коленях детей, целовать жену, с которой никогда не встречался. Эта печаль внутри меня. Я хочу извиниться перед женой, хочу объяснить что-то детям. Мне жаль. Я никогда не приду к вам, меня остановят по пути.

Вчера я порвал страницы, на которых записал обобщенную характеристику человечества. Я ничего не знаю о людях, кроме того, что ЗАВТРА они убьют меня.

Я могу сказать несколько очень простых фраз, которые, уверен, правильны. Никто, ни один человек не может себя познать. Ни один человек не может определить или открыть цель своего существования, но только нелюбопытные, глупые люди не думают об этом.

И вот еще что. Мы все, каждый из нас, находимся очень близко от чего-то странного, темного – каждый день и всю жизнь. Никто не может угадать, когда какая-то малость, случайность могут слегка изменить человека, и он обнаружит, что его вынесло из привычного и тащит навстречу неизвестности, которая поглотит его.

В ту давнюю ночь Сэнди осторожно проехал через Монро. Снова гнать он начал только после поворота на 813-е шоссе. Было приятно мчаться на большой скорости. Я хотел, чтобы между мной и Кэти стало как можно больше пространства и времени. И еще отъехать подальше от продавца и всего прочего.

Мир продолжал меняться все быстрее, двигаясь к какому-то неизвестному нам концу. Я старался не думать ни о прошлом, ни о будущем, а сконцентрироваться только на настоящем. Бессмысленно думать о возвращении в нормальную жизнь. Я выпросил у Сэнди побольше таблеток. Они уносят туда, где не происходит ничего плохого. Примерно то же бывает в ранней юности после трех банок пива, когда вы и ваши пятнадцатилетние друзья мчитесь ночью с пляжа домой.