Татьяна Степанова - Демоны без ангелов

– Да, я понимаю. Я должна была созреть.

С усилием, с огромным усилием она подняла голову и взглянула на него. Вот она я, вся перед тобой. В ушах снова возник чей-то голос – не матери, а неизвестного существа, шептавший: ну что же ты. Будешь так себя вести, он разочаруется, ему станет скучно. Он постарается быстрее отделаться от тебя, уедет и больше уже никогда не позвонит. Потому что он принц высокой породы, красавец, любимец женщин и у него «телок» – очередь от Москвы до Петербурга.

Тут он взял ее за руку и сжал пальцы. Как тогда. От этого его жеста она начала неудержимо заливаться краской. Вспоминая, мучительно стыдясь, наслаждаясь.

– Радуюсь, когда вижу тебя, – сказал Эдуард Цыпин. – Так хорошо делается, легко. Давай проведем этот день вместе? Я тебя покатать хотел.

– Целый день вместе?

Он уже вел ее к машине. Про эту машину говорила подружка Наташка – дорогая иномарка. Это «БМВ», Шуша в моделях машин разбиралась.

В салоне по дороге они молчали. Эдуард Цыпин иногда поглядывал на нее и чему-то улыбался. Но не заговаривал. А ее язык намертво прилип к гортани. Она даже не пыталась.

Он привез ее на Воробьевы горы, на смотровую площадку. И они вышли. Кругом толпился народ – туристы с камерами, школьники, приехавшая на белом лимузине свадьба. И еще одна свадьба – по старинке на нескольких машинах, украшенных лентами.

Было солнечно, но дул сильный ветер. И Москву внизу всю окутала золотистая дымка – дома, крыши, деревья, улицы, реку.

– Люблю сюда приезжать. Первое место в Москве, что поразило меня. А еще Планетарий. Пацаном я бродил везде. А Планетарий тогда уже закрыли. А я знать не знал, что это за место такое – купол, словно лаборатория секретная. И мне страх как интересно было, а потом сказали – это Планетарий, там звезды раньше показывали.

– И планеты, – сказала Шуша.

– Да, и планеты. Но я уже ничего этого не видел, когда приехал сюда.

– Откуда?

– Из военного городка. Дрянь местечко, – Эдуард Цыпин смотрел на Москву. – Там один плюс имелся – Дом офицеров, клуб и кружок танцев. С него все и началось, а потом пошло-поехало.

Шуша стояла рядом. «Вот сейчас он вспомнит, как я там, в танцклассе, дрочила ему», – подумала она.

– Ты такая юная, совсем девчонкой кажешься, – он повернулся к ней. – Как ты там меня назвала в тот первый раз? Принцем?

– Прости.

– А за что ты извиняешься?

– За то.

Он смотрел на нее.

– А не надо извиняться. Никогда не надо извиняться. Шу-ша…

Ча-ча-ча… Кто-то незримый, лукавый сплясал на тротуаре в порывах теплого ветра чечетку, словно приглашая их… Их обоих. Продолжать.

– Тебе не холодно? – спросил он.

– Нет, тепло.

– Все равно иди сюда.

Он обнял ее. Они стояли рядом, облокотившись на парапет. И это спасло, потому что иначе Шуша бы упала, ноги подкосились. Она в третий раз чуть не умерла.

– И духи те же, «Иммортель», бессмертник, – он наклонился к ее виску. – Шу-ша…

Она ощущала его тело, его сильные руки, их тяжесть и легкость.

«Он назначил свидание днем и привез тебя сюда, в людное место, специально, чтобы ты опять что-то не выкинула. Стыдись!»

Голос, прошептавший это, – все тот же лукавый, дерзкий: говорит одно, подразумевает другое, подначивает.

«А в людном месте на глазах у всех заставить его стонать от наслаждения. Как тогда, в танцклассе… И чтобы все глазели на нас. А потом стали кричать и вызвали полицию».

Непристойное поведение…

Шуша сжалась в комок, сдвинула колени, внутри этот жар.

– Ну, школа на Арбате – это так, развлечение, – сказал Эдуард Цыпин. – А вообще чем ты хочешь заниматься? Учиться пойдешь?

– У моего отца тьма денег, – сказала Шуша, ее понесло. – Мне на всю жизнь хватит. Зачем мне институт?

– Ну да, выйдешь замуж. Ты, наверное, хотела бы иметь семью, детей?

Ее подмывало крикнуть: очень, твоих детей. Но голос, внутри или снаружи шептавший в самое ухо, предупредил: не квохчи как клуша, такие, как он, клуш не терпят.

– Я жить хочу, путешествовать. Надо пожить для себя, если деньги есть. А дети – это просто маленькое дерьмо. Орут… Вон сестра моя Женька орет. В подгузники гадят. И потом, ведь еще урод может родиться, а после мучайся всю жизнь. Другие уродов в детдома сдают. Мы тоже Женьку после рождения могли бы сдать туда. И все было бы нормально, жили бы как люди. Но у отца такой пост, если бы узнали, что он ребенка в детдом спихнул, его бы, наверное, поперли. Вот они с мамой и не стали сдавать.

– Неужели только поэтому?