Татьяна Степанова - Демоны без ангелов

Снова послышался гул винтов – вертолет «Ми-8» кружил над Ордынским лесом.

В доме возле церкви в угловой комнате, несмотря на ясное солнечное утро, окно плотно зашторено. В комнате горит лампа на письменном столе и открыт ноутбук.

На экране набран текст. Отец Лаврентий в футболке и черных брюках сидит в кресле, отвернувшись от своего компьютера. По его лицу, по мешкам под глазами можно догадаться, что он в эту ночь спать не ложился. Кроме письменного стола, в комнате книжные стеллажи, на которых уместилась лишь малая часть домашней библиотеки рода Тихвинских – большая часть отцовского собрания осталась в доме в лавре, в Сергиевом Посаде, где живет теперь старшая сестра с мужем-протоиереем, преподавателем в семинарии.

Текст на экране компьютера набран крупным шрифтом.

«Начать с подходящей цитаты из Св. Писания.

В этот день, когда после столь долгого ожидания и тягот строительства церковь в Новом Иордане наконец-то открыла свои двери, мы, собравшиеся здесь, – о чем же самом наболевшем мы поговорим в первую очередь? Я долго думал, братья и сестры, и выбирал тему для первой проповеди.

Супружеская неверность…

Разводы…

Дефицит доброты и милосердия в обществе…

Зависть, корысть…

Пьянство…

Все как-то банально звучит, да? И это вы много раз уже слышали, и это набило оскомину.

Я не буду повторять, что алкоголизм, пьянство – грех. Что человеку, созданному по образу и подобию бога, не пристало напиваться, уподобляясь скоту. Я расскажу вам одну историю. Не притчу библейскую – историю, происшедшую с пьяными молодыми людьми, с реальными пацанами, похожими на тех, которых вы, быть может, встречали – на улице, в магазине, в автобусе.

Дело происходило на студенческой вечеринке на Хеллоуин, этот иностранный, разнузданный, языческий, не признаваемый церковью, но, увы, популярный среди нынешней молодежи праздник. Из общаги все – ряженные кто во что, кто в мертвецов ходячих, кто в вампиров, в масках и личинах – поехали в ночной клуб, но там показалось дорого, и некоторые вышли на улицу. Компания в пять человек. Все ряженые, в масках. Вот и последняя бутылка пива. Распили. И захотелось водки.

Один из них, тот, кто и предложил добавить, пошел за водкой в круглосуточный супермаркет. Остальные устроились за столиком на детской площадке. Тот вернулся скоро, быстрее, чем они ожидали, словно летал на ковре-самолете. Затем он наполнил пять пластиковых стаканов, стоявших на столе.

Они, прежде чем выпить, сняли маски Хеллоуина, глянули друг на друга: ну, вздрогнули, пацаны! И каждый взял свой стакан. Один стакан, однако, остался нетронутый.

Они переглянулись недоуменно: их было только четверо! По команде одного из них – самого трезвого, а может, самого догадливого – они, побледневшие и пораженные, снова надели маски. И как это ни казалось невозможным, их стало снова пятеро. Тогда, забыв о водке, они сдернули маски – их снова было четверо.

«Уходим, быстрее! – сказал самый догадливый. – Пятый – это он… враг… Демон ночной…»

Но уйти, скрыться они не успели, упали замертво – демон ли заглянул в их глаза, или водка оказалась паленой отравой.

Там, где распутство и водка, там демон. Когда собираются четверо, он – пятый, а когда остаются трое – он четвертый.

Из тьмы ночной, из тумана, из тени, он смотрит, он следит, он выбирает себе жертву. Он всегда рядом, он за плечами.

Он в ночных клубах и за стойками баров, он наполняет стаканы, и когда ваш стакан еще наполовину полон, он шепчет, что стакан уже наполовину пуст, и добавляет туда водку. И подносит яд к вашим губам».

Отец Лаврентий крутанулся в кресле к ноутбуку и медленно набрал на клавиатуре новую фразу:

«Когда в живых остаются трое – он четвертый…»

Но тут ему помешали. В комнату с плотно зашторенным окном вошла Лиза – жена отца Лаврентия. Все в том же наряде – в ночной рубашке и наброшенном на плечи коротком халатике. Непричесанные волосы падали ей на лицо светлыми прядями.

Она крепко прижимала к себе плюшевого медведя с заштопанным брюхом. Приблизилась и села на узкую софу напротив мужа.

Ее руки терзали плюш, игрушка походила на трупик, а бледные тонкие пальцы – на когти хищной птицы. Отец Лаврентий тут же встал, подошел к жене, сел рядом и мягко погладил ее по голове. В ее глазах застыла исступленная радость.

И еще что-то…

Такое… странное, требовательное, что было трудно исполнить.