Чингиз Абдуллаев - Искусство выживания

Куда я только не бегал! В другие банки, в Союз театральных деятелей, даже к своему тестю. Но никто не собирался давать гигантскую по тем временам сумму такому бездельнику, как я. И, в конце концов, произошло то, что должно было произойти. К нам домой приехали судебные исполнители, чтобы выселить нас из квартиры, описать нашу мебель и вещи, находящиеся в доме, и забрать их. Как только они начали работать, Фарида сорвалась на крик. Прямо при них стала обвинять меня в том, что я дегенерат и козел, готовый заложить ради денег не только наш дом, но и свою семью. Судебные исполнители лишь мрачно отворачивались. Потом приехал ее отец, который тоже достаточно резко высказался в мой адрес, и сообщил судебным исполнителям, что готов оплатить все мои долги банку. Что он и сделал на следующий день. Мы остались жить в своей прежней квартире, но теперь она была уже не моей, тесть переписал ее на имя Фариды.

И с этого дня наша квартира превратилась в место моего вечного третирования, в ад, в котором я теперь вынужден был жить. И я понял, что долго так продолжаться не может.

Я живу в многоэтажном доме на шоссе Энтузиастов. Конечно, у меня нет квартиры, и я снимаю одну комнату в трехкомнатной квартире Клавдии Матвеевны, за которую плачу триста долларов в месяц. Еще одну комнату снимают Хамза и Адхам, приехавшие из Таджикистана. Первый – таджик, а второй – узбек, но они проживают вместе в одной комнате и платят на двоих триста долларов, хотя комната у них немного больше, чем у меня. В третьей комнате живет сама Клавдия Матвеевна. Все три комнаты изолированные, и это очень удобно. Удобно жить в нормальной квартире, иметь крышу над головой и чистую постель.

Вот поэтому мы и живем втроем в одной квартире вместе с нашей семидесятилетней хозяйкой. Хамза и Адхам работают на стройке, они квалифицированные строители и зарабатывают в месяц до двадцати пяти тысяч рублей, из которых половину сразу высылают домой, в Таджикистан, а из оставшихся платят за квартиру по четыре с половиной тысячи рублей. Примерно по восемь тысяч остается на все расходы, питание и одежду. Конечно, жить на эти деньги почти невозможно, но они как-то умудряются не только выживать, но и откладывать часть денег. Питаются концентрированными супами, закупают макароны и гречку на оптовых складах, картофель и лук на овощных базах. И даже иногда дают мне в долг.

А я, не обладая навыками строителя, пытаюсь как-то выживать, поменяв уже семь или восемь рабочих мест, но нигде так и не закрепившись до конца. Хотя Хамза и Адхам предлагали мне место чернорабочего на их стройке, но я уже однажды там работал и сбежал через четыре недели. Такая работа явно не для меня. Не нужно было учиться на артиста, чтобы потом переквалифицироваться в чернорабочего. Нет, не потому, что я такой ленивый или неспособный. Просто выяснилось, что я быстро устаю и никак не подхожу для физической работы. Не забывайте, что я вырос в очень обеспеченной семье. Отец был депутатом, главным режиссером самого крупного театра, известным человеком в городе. Я никогда не задумывался в детстве о деньгах. У нас было все, и даже с излишком. Персональная машина с водителем, кухарка и домработница, которые летом ездили с нами на нашу загородную дачу. У отца было даже разрешение заказывать особые продукты в спецмагазине, как у руководителя Комитета по культуре Верховного Совета. Во времена, когда мясо, масло, а потом и сахар давали по талонам, нам из спецмагазина беспрепятственно доставляли любые продукты. Но это уже в восьмидесятые годы. А в шестидесятых в магазинах можно было купить даже черную икру, продававшуюся в баночках, не в правительственных, в обычных магазинах. Почему потом все пошло наперекосяк, я не знаю. Тем более даже представить себе не мог, что мне придется уехать из родного города и мыкаться без работы и без денег. Однако все получилось именно так, как получилось.

Домой я приехал примерно в одиннадцатом часу вечера и сразу позвонил Арвиду.

– Что случилось? – недовольно спросил он. – Мы договорились встретиться завтра. Почему ты решил позвонить сейчас?

– Они все знают. – Разговаривая с Арвидом, я невольно подражал его манере, выражаясь короткими фразами.

– Кто знает? – не понял он.

– Они все знают о нашем плане.

– Нет. – Это все, что он смог из себя выжать.

– Они мне позвонили и сказали, что все знают. – Я понимал, насколько рискованной была игра, но мне было уже все равно. Впервые за десять лет я мог вылезти из той нищеты, в которой находился. Впервые за десять лет мог что-то сделать, чтобы наконец вырваться из той ямы, в которую попал не по своей воле.