Чингиз Абдуллаев - Искусство выживания

В Москве состоялось заседание Президиума Верховного Совета СССР, на котором было решено, что границы между республиками менять невозможно, так как это приведет к грандиозному хаосу внутри страны. Наивные люди, они не понимали, что хаос уже начался, вырвавшись на свободу.

В мае восемьдесят девятого года открылся очередной съезд Советов, и мой отец был избран на него депутатом. Осенью мы с Фаридой сыграли свадьбу. Отец выбил для нас двухкомнатную квартиру на проспекте Ленина, тесть подарил мне машину «Жигули» и обставил нашу квартиру импортной мебелью.

В начале девяностого я еще успел получить премию комсомола нашей республики, которая тоже считалась достаточно престижной. И в том же январе девяностого мы все пережили страшную трагедию, когда погромы начались уже в самом Баку. Десятки тысяч азербайджанцев выходили на улицы, чтобы защитить своих армянских соседей, но, несмотря на это, погибло пятьдесят шесть человек. Через несколько дней в город ввели войска, и число погибших выросло в несколько раз, причем среди убитых были представители разных национальностей, попавшие под действие безжалостной армейской машины, – азербайджанцы, русские, евреи, лезгины. А самое страшное – дети и старики, оказавшиеся случайными пострадавшими в этой резне.

В марте девяносто первого у нас родилась дочь, которую назвали Эльвирой, а в августе произошли печально известные события, после которых Советский Союз был окончательно разорван и похоронен. Многие тогда полагали, что теперь наконец мы заживем достойно и деньги, уходившие в центр, будут оставаться в самой республике. Сколько демагогов вылезали на трибуны с криками, что мы можем мостить золотом наши тротуары, если нам позволят самим продавать свою нефть. Какие глупые иллюзии мы тогда строили, какие непродуманные реформы проводили.

Едва распался Советский Союз, как военное противостояние между Азербайджаном и Арменией вспыхнуло с новой силой. В марте был сожжен и уничтожен азербайджанский город Ходжалы со всеми жителями. Президент ушел в отставку, и к власти пришел новый руководитель. Потом было еще несколько потрясений, переворотов, революций, и летом девяносто второго у власти утвердился Народный фронт. Мы еще пока продолжали жить по инерции, проедая остатки своих запасов и тратя оставшиеся деньги.

Летом девяносто второго умер отец, сердце которого не выдержало всех этих переживаний, и начался новый этап в моей жизни. Собственно, только тогда я начал осознавать, что он для меня значил. Оказывается, до сих пор мы просто жили за его счет. Моя супруга нигде не работала, окончив филологический факультет университета, она сидела дома с маленькой Эльвирой, а я по-прежнему числился в театре, где уже почти не было никаких новых постановок, так что моя зарплата составляла примерно четыре с половиной доллара в месяц, и нужно было решать, как выживать в таких условиях.

Моя постаревшая мать жила с семьей моей сестры, и им тоже приходилось нелегко, хотя муж Натаван работал в районном исполнительном комитете и мог хотя бы обеспечивать свою семью – жену, тещу, двоих детей. А я должен был что-то придумать, чтобы найти возможность содержать собственную семью. Пока нам помогал отец моей супруги. Уйдя с должности заместителя министра культуры, он стал директором крупного универмага и довольно прилично зарабатывал. Настолько прилично, что мог помогать семьям всех трех своих дочерей.

Время было тяжелым, и мать продала дачу, с которой было связано столько наших детских воспоминаний, а мне пришлось продать свои «Жигули», подаренные мне тестем, чтобы иметь хоть какие-то деньги. Но и они довольно быстро закончились.

С этого все и началось. Как-то Фарида попросила меня купить мяса, а я ответил, что у меня нет денег. Наверное, я был не прав, в любом случае муж не должен так отвечать, иначе жена сразу теряет к нему уважение. Но ведь и жена должна понимать, что я ответил так не потому, что жалел деньги, а потому, что их на самом деле не было. Она же накричала на меня и, забрав дочку, уехала к отцу. Правда, вечером вернулась, и водитель ее отца принес две большие сетки продуктов. Я почувствовал себя почти оскорбленным, но ничего не посмел сказать.

В течение нескольких месяцев водитель тестя привозил нам продукты. Нужно было видеть, с каким выражением лица он здоровался со мной. Очевидно, посылая продукты, отец Фариды что-то говорил в присутствии своего водителя, поэтому тот вел себя так нагло и пренебрежительно. Да и моя собственная супруга сильно изменилась. Она уже не стесняясь меня оскорбляла, называла бездельником и кретином, который не может заработать даже на памперсы для дочки. Кстати, деньги тоже присылал ее отец. Я готов был взяться за любую работу, но ее просто не было. Мне, правда, немного подняли зарплату, и теперь я получал около двадцати долларов, но их даже на сигареты не хватало. Поняв, что такая роскошь мне не по карману, я бросил курить раз и навсегда.