— Не знаю, кто ты, — сказал печально, — но мне тебя даже жалко. Ты не понимаешь, на что замахнулся. Слишком молод, чтобы это понять.
— Ничего, пойму когда-нибудь.
Под ними проплывали черные подмосковные леса с белыми оконцами озер. Проскальзывали города, деревни — все заснеженное, серое, угрюмое. Тот самый пейзаж, который всегда вызывал у Хакасского отвращение. В таких местах, в чащобах и обжитых селениях не могли жить люди, там прятались звероподобные существа, так и не сумевшие очеловечиться за долгие века эволюции. Наконец открылись многоэтажные, однообразные, как склероз, пригороды Москвы.
— Куда тебя доставить? — устало спросил Хакасский.
— На реку сядем. На Москву-реку. Вон она, видишь, петляет?
— Да ты что? — удивился Хакасский. — Лед не выдержит. Слабый еще лед.
— Отлично. Сперва полетали, теперь поплаваем.
Хакасский скосил глаза, Егор ему улыбнулся.
— Это шанс, Саня. Вдруг не утонешь? Вдруг дьявол спасет?
У Хакасского заныла печень. Ублюдок, мразь, играет с ним, как с мышом. В истерике, с чугунно забившимся сердцем, бросил штурвал, потянулся к глотке мерзавца. Егор его остудил, небрежно ткнул железным дулом в солнечное сплетение.
— Не дури, Саня. Используй последнюю возможность. Ты же игрок. Подумай, я мог пристрелить тебя на крыше.
Хакасский отдышался, выправил вертолет.
— Почему же не застрелил?
— Мараться не хотел. От дерьма брызги летят. После не отмоешься.
— Сам же сдохнешь, кретин.
— На это не надейся. Я выплыву.
— Ах, выплывешь? Много вас таких выплыло? — Хакасский натужно захохотал, теперь ему хотелось только одного: поскорее покончить с этим кошмаром. Темная сила, исходящая от этого непостижимого существа, давила на мозг. Весь салон наполнила туманом и в ушах звенела. Ничего, еще посмотрим.
Страха смерти он не испытывал, но с ужасом представлял, как его холеное, ладное тело, со всеми любимыми родинками и трогательными впадинками, изласканное сотнями рабынь, охватят ледяные щупальца реки.
— Может, поторгуемся? — спохватился он.
— Поздно, Саня. Рынок закрыт.
От злости, от отчаяния и от внезапно кольнувшего презрения к самому себе, попавшемуся в детскую ловушку, Хакасский даже не стал выгадывать ближе к берегу, где лед мог закрепиться, выцелил прямо на середину широкой снежной ленты. Покачался, потряс лопастями и мастерски, без всякого рывка, припарковался. На малое мгновение счастливо помнилось: устоит машина, но это был самообман. С гнусным, болезненным скрежетом серебряная оса погрузилась по брюхо. К стеклам налипла кромка тьмы. Хакасский отключил двигатель, сидел, затаив дыхание. Если достали дно, то еще есть надежда. Егор укоризненно заметил:
— Нет, Саня, здесь глубже, чем ты думаешь.
Будто отозвавшись, река чавкнула и осадила машину почти по самую шляпку. Мигнуло и погасло электричество. Хакасский окаменел. Он по-прежнему не верил, что такое могло быть. Оледенелым очам отворилась черная бездна небытия. Рассудок и нервы тщетно боролись с очевидным. На славу сработанная летучая машина все же не годилась на роль батискафа: под ногами захлюпала жижа и у Хакасского внезапно промок рукав куртки.
— Люк, — спокойно напомнил из темноты Егор. — Аварийный люк наверху. Поторопись, Саня, поздно будет.
— А ты?
— Я следом. Мне спешить некуда…
Около суток Егор пролежал в гостиничном номере без сознания, пылая, как подожженный стог, потом очнулся и начал быстро выздоравливать. Анечка хлопотала над ним, как наседка: лекарства, уколы, обтирания, горячее питье сквозь стиснутые зубы — ложкой раздвигала. У нее появилось ощущение, что она опять в больнице, работает, спасает — и вот-вот спасется сама.
На вторые сутки вызвала «скорую помощь». У Егора уже открывались глаза и речь к нему вернулась. Но температура стояла за сорок, и он плохо реагировал на окружающее. Анечку, например, два или три раза назвал мамой. Она поправила: я тебе не мама, а невеста, дурачок!
— Вечная? — спросил он.
— Откуда я знаю. Может, и вечная.
Врач «скорой помощи», пожилой, усатый дядька с сердитым лицом, после тщательного осмотра («Гардиан-отель», тут не забалуешь) поставил диагноз: двусторонняя пневмония, осложненная синдромом Пятницкого. Необходима срочная госпитализация.
— Где вас так угораздило, голубчик? — брюзгливо поинтересовался доктор.
— Моржевал, — Егор с трудом разомкнул губы. — В больницу не поеду. Останусь с Анечкой.
Читать дальше