Кирилл Казанцев - Проверка на преданность

Антон пнул ногой подвернувшуюся гнилую доску, которая отлетела и ударилась в старую кирпичную кладку. Ему хотелось взять такую же вот дрыну и в щепки разбить ее о головы и спины ублюдков. Бубен на шум обернулся, увидел Антона и никак не отреагировал. Они с Гамой очень живо обсуждали то, что собирались совершить.

– Немой, – срывающимся голосом сказал Гама, когда они подошли к погребу, – иди погуляй!

Парень поднял голову и посмотрел на визитеров сквозь спутанные лохмы, спускавшиеся на лоб.

– Иди, иди! – прикрикнул Бубен. – Надо будет, мы тебя позовем. Мы пока поохраняем, а ты погуляй.

Сказано было не очень угрожающим тоном, но Бубен с дагестанцем почему-то были уверены, что Немой их послушается. Он и в самом деле послушался. Молча подняв с земли автомат, нехотя поднялся и поплелся в сторону осинника. Антон подходил уже быстрым шагом, почти подбегал к погребу.

– Эй, Немой, – строго сказал Антон, – а ты почему бросаешь пост? А ну-ка вернись! Заяц с Валерой тебя за такую выходку наизнанку вывернут.

– Иди, тебе сказали! – грубо толкнул Немого в спину Бубен. – Не ясно, что ли? Мы тут подежурим, а потом позовем.

Антон стал догадываться, что никакой особой тайны тут нет, и личность Немого никакая не таинственная. Он что-то слышал об уголовных порядках. В зонах людей, которые опускались, переставали мыться, следить за собой, презирали, их сторонились, использовали на самых грязных работах, в основном заставляли чистить туалеты и умывальники. И звали их «чертями». Наверное, еще с зоны этот Немой и был тем самым «чертом», которым все помыкали, все унижали и все сторонились. Помощи от Немого, кажется, ждать было нечего.

– А ты че лезешь? – воровато оглядываясь по сторонам, спросил Бубен. – Тоже хочешь – становись в очередь!

– Заложников трогать нельзя! – грозно заявил Антон, стараясь вести себя так, как будто он имеет право делать подобные заявления.

– Да пошел ты! – огрызнулся Бубен и подтолкнул Гаму к творилу погреба.

– Я сказал – назад! – почти закричал Антон, остро ощущая, что он безоружен, а у двух уголовников под мышками висят пистолеты.

– Чево? – брезгливо выпятив нижнюю челюсть, двинулся на него Бубен.

– А тебе-то чего, ты чего командуешь тут? – семенил рядом Гама.

Антон прикинул, что самым слабым противником, наверное, является Бубен. Ни мускулатурой он не блещет, ни здоровой агрессивностью. Гама – другое дело, он парень крепкий, хотя ему и нет еще двадцати. Судя по движению рук и походке, которой он надвигался на него, Антон догадался, что Гама раньше занимался или борьбой, или единоборствами, или боями без правил. Что-то в нем такое было, и очень опасное, несмотря на то, что он на голову был ниже Антона.

Решение принято. Антон понял, что без схватки ему не обойтись. И это приведет к тому, что он станет тут для всех «красной тряпкой». Вдобавок возбудит к себе подозрения Валеры, если тот ему еще доверяет. Черт его знает, какие он получил указания насчет Антона у Боруцкого. Плевать, но дать совершиться насилию на женщиной и девочкой Антон не мог.

Примирительно выставив перед собой руки, он стал пятиться назад, но не так быстро. Ему надо было, чтобы эти два распоясавшихся подонка подошли к нему вплотную. Использовать эффект неожиданности удастся только один раз. И Антон его использовал.

Как только две фигуры надвинулись на него, он отвлек обоих противников тем, что поднял руки над головой, показывая, что совсем не хочет конфликта. Это сработало, потому что такого простого приема ему бы никто не дал провести. Он ударил ногой Гаме в промежность и, когда дагестанец согнулся пополам от боли, мгновенно нанес Бубну прямой удар кулаком в лицо.

Бубен взмахнул руками и опрокинулся на землю. Антон тут же повернулся к Гаме и, подставив под его лицо колено, схватил двумя руками за голову. Рывок вниз с одновременным ударом колена. Раздался хруст, вопль боли, и колено у Антона мгновенно стало мокрым от крови. Отшвырнув Гаму в сторону, он кинулся к Бубну, который никак не мог подняться после удара и уже лапал рукой кобуру под мышкой. Удар ногой в челюсть опрокинул уголовника на спину, и он затих.

Антон снова повернулся к дагестанцу, в полной уверенности, что тот сейчас ворочается на земле, захлебываясь кровью из разбитого носа и вопя от страшной боли. Хрен вам! Этот урод, выставив окровавленные руки, бешено вращая глазами и ощерив хищный рот, по которому стекала кровь, поднимался с земли. Он орал страшные ругательства или проклятья и, поднявшись, снова пошел на Антона. Хорошо еще, что из-за боли Гама не сразу вспомнил про пистолет.