Кирилл Казанцев - Проверка на преданность

Но ничего не образовывалось, наоборот, с ней никто не желал разговаривать. Люди уровня ее мужа только стыдливо отводили глаза и разводили руками. Те, кто сидел повыше и с кем Катя была знакома, старались с ней не общаться, быстро отделывались короткими фразами и тут же ссылались на страшную занятость. Она поняла, что происходит что-то страшное.

Она все бросила и кинулась в следственный изолятор. Ей сказали, что без ведома следователя к мужу ее не пустят, предложили связаться с адвокатом. Но выяснить, кто адвокат Володи, она не сумела, зато ей назвали фамилию следователя. Следователь тоже разговаривать с ней не стал, он избегал встреч примерно неделю или чуть больше, прежде чем впервые вызвал к себе на допрос.

Допрос было страшным. Точнее, страшными были ощущения, которые возникали в его процессе, и тот осадок, который остался на душе после него. Катю расспрашивали о муже, о его знакомых. С кем о чем он говорил, какие дела имел, какие фамилии называл, какие деньги домой приносил. Это чем-то напомнило картины о застенках НКВД и 37-м годе, каким он представлялся по фильмам. И прежде всего сходство было в нелепости происходящего. Какие люди, какие деньги, когда они жили на свои зарплаты и были по уши в долгах.

Но зато Кате разрешили собрать мужу посылку. Только белье, спортивный костюм, сигареты и еще всякую мелочь. Потом она выстояла унизительную очередь в окошко с решеткой, где ее посылку вывернули наизнанку.

На улице Катю дважды останавливали какие-то люди и расспрашивали о Владимире, советовали с ним поговорить, повлиять на него. Антон попросил описать этих людей, но Катя не смогла, слишком она тогда была напугана, чтобы замечать особые приметы или черты лица. Все люди из полиции ей казались одноликими и страшными.

А потом случилось это. Утром ей позвонили и сказали, что разрешено наконец свидание с мужем и что она может взять с собой дочь. Намекнули, что муж специально просил, чтобы привезли девочку. Катя все бросила, даже не позвонила на работу. Выскочила из дома, увидела машину, которую ей описали по телефону, и… ей стало плохо. Не сразу, а когда они отъехали от дома, где-то ближе к кладбищу. Тогда еще водитель вышел из машины за сигаретами. Машину Катя помнила, это был «уазик», но не полицейский, а частный, наверное. И номер помнила, потому что ей по телефону назвали этот номер – «811». Антон описал Кате майора Валеру, но женщина ничего определенного сказать не могла, потому что думала только о муже. По крайней мере, машина все-таки была его.

И теперь, когда кончились все истерики, когда она пережила мысли о самоубийстве, Катя стала думать и пришла к выводу, что ее с дочерью похитили, чтобы повлиять на мужа. Она заявила об этом с какой-то даже гордостью, наверняка считала мужа честным человеком, ни под каким предлогом не желавшим поддаваться на уговоры и совершать преступление, к которому его склоняют. И его арест она считает не более чем провокацией, чьим-то противозаконным умыслом, чтобы заставить Володю совершить что-то.

Остаток ночи прошел на удивление быстро. Антон настоятельно посоветовал Кате больше спать и заботиться о девочке. Он намекнул, что женщине скоро могут понадобиться все ее силы. Сказал так, чтобы поддержать несчастную, придать ей сил и спасти от разрушающего сознание отчаяния. Не зря же во все времена говорили, что человек жив, пока жива в нем надежда. Правда, Антон знал случаи, когда именно отчаяние толкало людей на самые невероятные подвиги, но к данной ситуации это отношения не имело.

Он сидел, лежал, ходил, размышлял, но никак не мог прийти к какому-то определенному решению. Связи с Быковым у него не было, информации о том, когда ему позволят покинуть это убежище, тоже, как и стопроцентной уверенности, что он выйдет отсюда живым. И в то же время в его руках была довольно ценная информация. Во-первых, показания похищенной Екатерины Мальцевой, во-вторых, здесь находился Валера, непосредственный исполнитель похищения Мальцевой, а возможно, и человек, причастный к другим преступлениям. Этот тип на допросах может дать столько важной следствию информации, что дух захватывает. Но для этого нужно, чтобы эти люди были живы.

Наступило утро. Вместе со щебетанием лесных птиц стали подниматься и в доме. Запахло неизменной кашей с мясом и свежезаваренным чаем с дымком. Антона сменил опять Немой. Позавтракав, Антон завалился спать, но сон долго не шел. Снова и снова мысли возвращались к его положению и различным вариантам действий, так как один вариант его совсем не устраивал, потому что не гарантировал даже пятидесяти процентов успеха.