Виктория Платова - Смерть на кончике хвоста

— Встреча? — переполошился Марголис. — Какая встреча? И почему я не поставлен в известность? И кто вы такая? Запомните, дорогуша, всеми встречами в корпорации под торговой маркой «Владимир Воронов» ведаю я.

— Не визжите, Семен Борисович, — с неожиданной злостью в голосе сказала Наталья. — Это частная встреча. По частному поводу. И она очень для него важна. Так что попрошу вас прибыть с соответствующей одеждой. Рубашка, галстук, костюм и туфли. И приличное пальто. И, пожалуй, кашне…

Наталья задумалась: для шестнадцатилетней девочки это чересчур официально. Разговора не получится, она не будет знать, куда деть руки, страшно переживать по поводу прыщика на лбу и теребить салфетку влажными ладонями.

— И вот что еще, Семен Борисович. Вариант одежды номер два. Какие-нибудь демократичные штаны или джинсы на ваше усмотрение. Рубаху — тоже можно джинсовую. И пуловер.

— А свитер не подойдет? — осадил зарвавшуюся «соседку» Марголис. — Или водолазное снаряжение? Или тиара папы римского?

— Можно и свитер, — отрезала Наталья. — Только никакого турецкого ширпотреба. Возьмите приличный, исландский.

— И где же я его возьму в три часа ночи? — задал вполне разумный вопрос Марголис. — И все остальное тоже?

— Ну, поищите, Семен Борисович. Проявите смекалку. Есть же у нас круглосуточные дорогие магазины. Есть «Дьюти фри» в конце концов… Вы уже умница, — подсластила пилюлю Наталья.

— Ну, хорошо, — сдался наконец Марголис. — Попробую что-нибудь сделать. А что, это не может потерпеть до утра?

— Судя по всему — нет.

Наталья положила трубку и повернулась к Воронову, взиравшему на нее с немым изумлением.

— Теперь вы… — начала было она, но Воронов не дал ей договорить.

— Я думал, что вы фурия, Наталья, — медленно произнес он. — Но я ошибся. Вы не фурия. Вы — гарпия.

— Приберегите комплименты для племянницы следователя. Они вам еще пригодятся. — Наталья почувствовала вдруг острый приступ отчаянно-веселого вдохновения. — Теперь займемся вами. Для начала пострижем. С такими волосами вы распугаете весь лук в салате. Кто вас стрижет?

Воронов взъерошил лохматый затылок и с недоумением в голосе произнес:

— Сам. Кромсаю ножницами лишнее, чтобы не мешало…

— Это видно. Давайте ваши ножницы и простыню. Будем делать из вас человека… Уважаемого писателя, способного понравиться нашей Лолите…

В своей жизни Наталья стригла только одного клиента. Зато клиент был благодатным и безответным — карликовая пуделиха Нинон Альмочка, которая приказала долго жить два года назад. Альмочка умерла от разросшейся в пасти раковой опухоли. Но безутешная Нинон еще долго грешила на то, что причиной смерти являлись частые и непрофессиональные стрижки Натальи, не сумевшей освоить даже элементарный тримминг.

Теперь же, щелкая ножницами над ухом беспомощного и спеленатого простыней Воронова, Наталья искренне надеялась, что все будет нормально.

И, черт возьми, стрижка удалась и облагородила постную физиономию Воронова. А вороновский череп оказался на удивление совершенным.

— Поздравляю. Теперь вы не выглядите таким… — «Записным уродом», — хотела добавить Наталья, но тут же прикусила язык. — Теперь вы не выглядите таким мрачным… Улыбнитесь!

— Еще чего!

— Теперь осталось избавиться от китайской щетины, и все будет в порядке. У вас есть какой-нибудь одеколон? Или туалетная вода?

Наталья вдруг вспомнила любимый Джавин «Хьюго Босс» и погрустнела. Интересно, на чьем диване сейчас лежит ее бывший любовник? Или он нашел себе молодящуюся завлита какого-нибудь театра и сделал сногсшибательную карьеру? Удивительно, но уход Джавы вдруг показался ей таким далеким по времени, что вполне мог конкурировать с крестовыми походами на Иерусалим или англо-бурозулусской войной 1838 года. Неужели все это было всего лишь пару недель назад? А сегодня она стрижет знаменитого писателя Воронова, как какую-нибудь овцу породы меринос, и руки ее не дрожат, и сердце не опускается в область селезенки? Удивительно.

— Так что с одеколоном, Владимир Владимирович?

— Я не пользуюсь одеколонами. Считаю, что у человека должен быть свой собственный запах.

Ага. Запах запылившихся клавиш «Ундервуда», соевых бифштексов, камфарного спирта и давно не стиранной рубашки. Впечатляющий букет, ничего не скажешь.

— Свой собственный. Как у мускусной крысы… — заметила она.

— Хотя бы.

Воронов не обиделся, сдернул простыню и отправился в ванную — смотреть на стрижку. Уже из ванной он неожиданно крикнул: