Татьяна Полякова - Чудо в пушистых перьях

— Ну, чего? — спросил он, поднимаясь. — Поехали, что ли? — Чувствовалось, что в моей коммуналке ему тошнехонько.

— Поедем, — с радостью кивнула я, схватила сумку, и мы направились к двери.

Из кухни выглянул Юрик и проблеял:

— Счастливо отдохнуть… — Он что-то еще хотел присовокупить, но Варвара втянула его в кухню, и физиономия его исчезла из поля моего зрения, но голос продолжал звучать мощно:

— А то бы и дома посидели, по-семейному, с водочкой…

— Насиделся уже, — рявкнула Варвара, и голоса стихли, а мы оказались на лестничной клетке.

Вот тут начались трудности — у меня, само собой. Витька шел себе спокойно и, судя по выражению его лица, вообще ни о чем не думал, а я подумала, что парни на «девятке» все еще во дворе, вдруг второй раз мне не повезет, и они меня узнают? А если предположить, что с Витькой они знакомы, то вовсе скверно получается.

Не успела я от этих мыслей испугаться по-настоящему, как нос к носу столкнулась с соседом Сашкой, вошедшим в подъезд. Сашка радостно улыбнулся мне и уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, и тут взгляд его упал на Витьку, тот самодовольно усмехнулся, а Сашка так и замер с открытым ртом, хотя я очень вежливо поздоровалась с ним. Мне, конечно, ужас как было тяжело, что сосед, который продолжал мне нравиться, увидел меня в компании Витьки, ведь у того на лице написано, что он за тип, и прогулка с ним, даже самая невинная, совсем не делает мне чести. В общем, я сочла начало нашего предприятия крайне неудачным и загрустила.

Но тут же мои мысли вновь переключились на парней из «девятки», потому что мы как раз вышли на улицу. Витька схватил меня за руку и повел к машине, а я услышала, как заработал мотор «девятки», и все внутренности мои начала сотрясать мелкая дрожь. Витька по-джентльменски устроил меня в своей машине, хлопнул дверью и лихо тронулся с места.

Мы покинули двор и вскоре уже выезжали на проспект. Я уставилась в зеркало заднего вида и вскоре смогла лицезреть «девятку», которая пристроилась сзади, правда, стараясь держаться на почтительном расстоянии. Проклятая «девятка» не давала мне покоя, в результате я никак не могла сосредоточиться на том, что говорит Витька. Он рассказывал, а я что-то отвечала, наверное, осмысленное, потому что изумления на его лице не обозначилось. Таким образом мы двигались по проспекту минут пятнадцать, пока не притормозили возле казино «Олимпия».

Сообразив, куда привез меня Витька, я малость запаниковала. Об этой самой «Олимпии» ходили легенды, будто бы в тамошнем ресторане бродят павлины и их могут по желанию клиента изжарить. Кольца для салфеток там из чистого золота, и даже что-то шептали об унитазах, правда, по большей части те, кто в «Олимпии» никогда не был. Ясное дело, мне здесь не место. Девушка я скромная, на каблуках хожу скверно, а Грунино платье постоянно приходится одергивать, оно упорно поднимается к бедрам, хотя и так ужасно короткое. К тому же такое великолепие данного заведения меня пугает. Я робко посмотрела на Витьку и предложила, кашлянув:

— Может, мы в другое место поедем, здесь, наверное, очень дорого?

Витька пренебрежительно фыркнул, тут к нашей машине подскочил швейцар в ливрее и фуражке и распахнул дверь. Не помню как, но я выбралась из машины, Витька подхватил меня под руку и повел к сияющему огнями входу в казино, швейцар забежал вперед и успел-таки распахнуть перед нами дверь, чему я порадовалась, ибо сильно опасалась, как бы он второпях не двинул ею мне по носу.

Мы оказались в огромном холле, я вертела головой во все стороны, а Витька уверенно повел меня дальше к широким дверям с темными стеклами, возле них тоже пасся дядя в ливрее, и я глазом не успела моргнуть, как оказалась в ресторане.

Все мои силы ушли на то, чтобы двигаться по-человечески, то есть сгибая ноги, поэтому о внутреннем убранстве легендарной «Олимпии» я сначала ничего существенного сказать бы не могла. А тут еще небольшое происшествие и вовсе отвлекло меня от мыслей об интерьерах. По большому счету, происшествием это не назовешь, просто не успели мы войти в зал, как встретили знакомых. Встретил их, разумеется, Витька. Знакомые — два молодых человека — выглядели его ближайшими родственниками, тоже в дорогих костюмах и галстуках в карманах. Оба они радостно приветствовали Витьку, обнялись с ним и долго целовались. Я отошла в сторонку, чтоб не мешать людям вдоволь лобзаться, после лобзаний парни дружно уставились на меня, а потом начали шептаться с Витькой. Он тоже уставился на меня, сначала с некоей настороженностью, затем на его физиономии появилось самодовольство, медленно переходящее в чувство глубокого удовлетворения. О чем они болтали, я слышать не могла, кроме заключительной Витькиной фразы: