Рашид Кешоков - По следам карабаира. Кольцо старого шейха

— Пожалуйста, — все еще не оправившись от неожиданности, сказал Тигран Вартанович.

Вошедший был одет в серый плащ военного покроя и кирзовые сапоги. На голове — кепка. Лицо обыкновенное, каких тысячи. Очевидно — русский. На верхней губе — родинка.

— Нас никто здесь не услышит, господин поручик? — без улыбки спросил он.

Ивасьян резко повернулся и захлопнул форточку.

— Вы что? Спятили? Я сейчас позвоню…

— Не позвоните. Не следует скандалить, вы же отлично понимаете — это не в ваших интересах… Я пришел по делу, вам известному. Насчет Идара Сапиева. И я многое знаю о вас…

Тигран Вартанович обессиленно опустился на стул. Если это все штучки Шагбана, то он должен был, по крайней мере, предупредить или сам, или через Клавдию. Впрочем, чем меньше слов в подобных случаях, тем лучше.

Он понемногу стал успокаиваться.

— Чего вы хотите?

— Я покупаю дело Идара Сапиева, — с полной серьезностью ответил странный посетитель. — Предлагаю десять тысяч, то есть вдвое больше, чем оно стоит.

Ивасьян не возмутился, не вскочил со стула, не позвонил, чтобы вызвать милиционера. Теперь, уже окончательно справившись со своим волнением, он внимательно посмотрел в глаза собеседнику и твердо сказал:

— Пятнадцать. И ни рублем меньше.

— Согласен. Когда я могу получить дело?

— Вы его не получите. Я сожгу бумаги при вас.

— После того, как я ознакомлюсь с ними?

— Разумеется.

— Когда?

— Завтра в десять утра. Здесь.

— Тут небезопасно.

— Ничего не поделаешь. Отсюда я не могу унести папку. Она — в сейфе.

— Заметано, — сказал Федоров. — Приду завтра в десять. Я не прощаюсь…

…Ивасьян всю ночь просидел в райотделении один, стуча на своей машинке и снимая копии со всех документов, составлявших дело контролера Сапиева. Подписи прокурора, участкового и других лиц старательно перенес на новые листы с помощью мокрой промокательной бумаги и, подправив их чернилами, прямо по ним тиснул печати.

— Сам Панченко не подкопается, — с удовлетворением сказал он, разглядывая плоды своего ночного труда.

Человек, назвавшийся Федоровым, пришел в десять часов. Минута в минуту.

Поджидая его, Тигран Вартанович несколько раз выходил из комнаты, прислушиваясь к приглушенным голосам в кабинете начальника райотделения Меджида Куваева. Там были Ляпунов и участковые. Ивасьян молил Бога, чтобы они все поскорее разбрелись, получив задания, как обычно бывало. Сегодня его больше устраивало, чтобы в райотделении оставалось поменьше народу. Вскоре все затихло. Участковые уехали верхами, начальник — на тачанке, а куда девался Ляпунов, Тигран Вартанович не уследил. В здании его, по-видимому, не было.

К комнатке, отведенной Ивасьяну, можно было пройти с любого конца длинного коридора, который делил большой одноэтажный дом милиции на две равные части. Каждый конец коридора имел отдельный выход. Федоров появился с той стороны, которая находилась в наибольшем удалении от кабинета Куваева. Тигран Вартанович заключил, что вчерашний визитер знает здесь все закоулки.

— Не будем терять времени, — поздоровавшись небрежным кивком, сказал Федоров. — Давайте дело.

Ивасьян открыл сейф, достал папку и молча положил на стол.

— Читайте. Да побыстрее.

Чувствовал себя Тигран Вартанович отвратительно. В любую минуту в комнату могли войти. Если это будет Меджид Куваев или кто-нибудь из милиционеров — полбеды. С ними он не станет разводить церемонии. «Извините, у меня допрос. Зайдите через полчаса». Другое дело — Ляпунов. Станет спрашивать — кто, да что. Войдет и сядет. И как ты его выгонишь? ОГПУ все-таки.

Федоров внимательно читал документы.

Ивасьян нетерпеливо мерял шагами комнату, изредка посматривая в окно. За небольшим палисадником, заросшим увядшими кустами малины и бурьяном, виднелись конюшня и обширный двор На деревянных колодках стояла «разутая» полуторка. Шофер копался в моторе. Уборщица разводила известку в ведре.

— Все в полном порядке, — сказал Федоров, протягивая папку Ивасьяну. — Жгите. Да завесьте окно.

В другое время Ивасьян никому бы не позволил разговаривать с собой в таком тоне. Но сейчас он послушно задернул окошко бязевой занавеской, собранной на шнурке, и вопросительно посмотрел на Федорова.

— Что? Чего вы ждете? — не понял тот.

— Деньги.

Откровенная усмешка пробежала по губам Федорова. Он полез во внутренние карманы плаща и извлек из них три пачки тридцаток, склеенные банковскими полосками крест-накрест.