Сергей Зверев - Вернуть общак

«Ничего, – успокоил себя Востриков. – Отъедимся и форсу наберем быстро».

Идти в баню с деньгами, которые он планировал потратить на жилье, было бы по крайней мере глупо. Поэтому Востриков вернулся за ними в лесополосу. Предварительно он провел разведку – не пытается ли кто обезжирить его, такого счастливого? Ни один человек даже предположить не мог, что в яме, в которую и глядеть-то нельзя, не зажав нос, находятся восемьсот тысяч долларов. Поэтому к ней никто и не подходил. Проверившись, как Мата Хари в концертном зале, – крутанувшись пару раз около ямы, Востриков вынул из сумки тридцать тысяч зеленых и направился в агентство недвижимости «Твой дом», которое присмотрел еще утром.

Удобный вариант подвернулся быстро, потому что Вострикову, ошалевшему от неожиданно привалившего фарта, все они казались подходящими. Однокомнатная квартира в центре города обошлась в двадцать три тысячи плюс расходы на уплату процентов чайкам-риэлторам.

Когда он остался один в своей квартире, к нему пришло чувство тихого помешательства. Он ходил по комнате, заглядывал в туалет, проверял рукой на прочность раковину в ванной. Востриков несколько раз спустил воду в унитазе, слушая шум как божественную музыку.

К вечеру в его квартире работали сразу несколько бригад – одни собирали стенку, другие устанавливали мягкую мебель, третьи возились на кухне, свинчивая уголок. Дохлый балдел на глазах. Уже под конец рабочего дня он заказал бронированную дверь, и ее устанавливали до поздней ночи. Востриков пообещал щедрые чаевые. Пришлось их отдать. От тридцати тысяч, извлеченных из ямы, еще оставалось столько, что бывший бомж, валявшийся в ботинках на велюровом диване, тихо застонал. Пролежав в истоме несколько минут, он подскочил и вынул из кармана пиджака блокнот. На следующий день намечалась покупка телевизора и…

Дохлый задумался. Он представления не имел, что еще должно быть в квартире. Востриков решил завтра поутру сходить к соседям познакомиться и высмотреть весь интерьер, закурил сигарету да так и уснул, в ботинках, костюме и с блокнотом в руке.

Утром он обнаружил, что тлеющая сигарета прожгла брюки, полу пиджака и, главное, – дыру в диване, в которую легко можно было засунуть его птичью голову. Но это уже не могло испортить настроения проснувшегося человека, теперь уже не бомжа, а жильца квартиры номер семьдесят четыре дома сто три по улице Маркса. Подумаешь, диван прожег. Отдадим в детский дом, себе новый купим.

Слухи о суперкраже Пастора, естественно, не могли миновать Тимура. Он узнал об этом поздно ночью от своего человека в команде Пастора. Данный факт подтвердил знакомый гаишник на дороге, когда Тимур утром в воскресенье ехал в бассейн.

Инспектор разговорился и поведал Тимуру, угостившему его банкой пива, что они – то есть менты – полночи гоняли какого-то бандюка с крутыми деньгами. Инспектор был свято уверен в том, что Тимур – крупный бизнесмен, занимающийся продажей кузбасского угля, поэтому и принимал от него пиво, иногда бутылку хорошей водки, а то и деньги. В сознании инспектора отложился тот факт, что раз ты богат, то обязательно незаслуженно – попал в струю. Значит, нет ничего страшного в том, что он примет от этого набоба презент.

Никто не смог бы выяснить, брал бы инспектор подаяния, узнав об истинном роде деятельности Тимура, или нет. Дело в том, что мент никогда не выяснит, что это за человек. Он называл его Тимуром, будучи уверенным в том, что таково имя богатея.

На самом деле это было прозвище, данное Владимиру Лякину еще пятнадцать лет назад, на зоне строгого режима. Свое погоняло он получил за коварство поступков, изощренный ум и умение в нужный момент продать ненужного человека. Все, чего он достиг, зарабатывалось им кровью, хитростью и умением перешагнуть даже через тело человека, считавшего его своим другом.

У Тимура не было друзей, лишь временные компаньоны, с которыми он общался до тех пор, пока видел в них необходимость. Поэтому многие сторонились его, справедливо полагая, что с Владимиром Лякиным лучше вообще не иметь никаких дел.

У каждого социального среза населения есть свои ментальные признаки, присущие только ему одному. Независимо от положения и отличия характеров, люди из какой-то конкретной группы все равно настроены на единую волну, имеют одинаковое мировосприятие и делают практически идентичные выводы из сложившихся жизненных ситуаций. Менталитет таксистов всегда будет отличаться от менталитета водителей автобусов, а полицейских – от воров.