— Идите оба сюда. — Слисаренко заглядывает в комнату. — Только очень прошу — держите себя в руках.
Я всегда держу себя в руках, просто ты об этом не знаешь.
Комната, где собралось несколько рассерженных людей, — большой кабинет, украшенный массивными деревянными панелями. Спятили все на том, чтобы уничтожать деревья ради своего тщеславия! Хорошо хоть мертвые головы не смотрят со стен.
— Пожалуйста, госпожа Климковская, проходите.
Невысокий человек поднимается мне навстречу. Он смугловатый, у него яркие голубые глаза, жиденькие темные волосы зачесаны назад. Он учтиво улыбается мне, но для меня его поведение — полная неожиданность, Слисаренко же говорил, что адвокаты не в курсе происходящего. Так откуда коротышка знает меня?
— Что это вы затеяли?!
Невысокая тощая женщина резко подскочила со стула. Я не смотрю на нее. Мой взгляд встречается с глазами Андрея-Андерса, и он отворачивается. Его волосы все так же красивы, он такой, как прежде, но теперь я знаю, что он появился рядом, чтобы уничтожить меня. Не со злости, не из мести, а из-за денег.
— Это не Элиза Климковская! Вы все подстроили, я подам на вас в суд! — кричит женщина.
— Фрау Вернер, сядьте, пожалуйста.
Я смотрю на нее, не отрываясь. Такой, наверное, была бы сейчас моя мать — они похожи, как близнецы, природа пошутила. Я рассматриваю ее смуглое красивое лицо, уже, наверное, подрихтованное пластическим хирургом, дорогую одежду и украшения, но она для меня не существует. Мне только любопытно — что она сейчас чувствует? Страшно ли ей, или ее душит злость, или просто жалко денег? Я представить не могу, о чем может думать эта тварь. Танька была права, я всех меряю по себе.
— Именно это и есть настоящая Элиза Вернер-Климковская. — Коротышка говорит по-русски очень сносно. — Я наблюдал за вами и думал: как далеко вы решили зайти, фрау Вернер? Ваш муж был моим клиентом, хоть и недолго, но был. Я лично составлял его новое завещание, полностью аннулировавшее предыдущее. И я знаю, какие причины были у него для такого шага. Я не стану читать вам мораль, но наконец все встало на свои места. Настоящая наследница здесь, а вы можете уходить, ваше присутствие больше не требуется. И эту даму тоже заберите с собой.
Около стола сжалась в кресле девица, немного похожая на меня, но спутать нас мог бы только слепой. Где они ее откопали? И если все это спектакль, то где Слисаренко и его армия? Кстати, надо отдать Андрею его ручку, пока не забыла.
— Держи, Андрей, это твое.
— Лиза...
— Я забыла о ней, извини.
Анна смотрит на меня, как на привидение. Сейчас она, наверное, горячечно соображает, где ее папаша и почему я до сих пор жива. А я вот не понимаю, зачем она ввязалась в эту историю с наркотой, у нее же все было!
— Меня зовут Генрих Штольц, я адвокат вашего отца. Садитесь, госпожа Климковская. Нам надо о многом поговорить, дела не ждут. Где ваши бумаги?
Бумаги? Черт, и правда, куда делись мои документы?
— Вот.
Рыжий кладет на стол адвоката незнакомую папку. Это же надо, а я не видела, что она у него в руках! Я что, волнуюсь? Нет. Я просто хочу спать.
— Вы об этом еще пожалеете, господин Штольц! — говорит Анна.
— Не думаю. Дело в том, что, когда ваш муж подписывал завещание, он отдал мне поручение — найти его дочь. Он очень сожалел, что не сделал этого ранее. И в этой папке — отчеты наших детективов, которые занимались ее поисками. Он хотел встретиться с ней и за этим полетел в Россию, где был похищен и убит. В последние недели мы пытались связаться с госпожой Климковской, но безуспешно. Собственно, я собирался вам об этом сказать, но вы не дали мне такой возможности, устроив это представление.
— Так вы все знали? — Анна сжимает губы в нитку.
— Конечно. Фотографии Элизы Вернер у нас тоже были, но вы так настаивали на встрече, что я...
— Ты! — Анна смотрит на меня горящими глазами. — Ты, ничтожество подзаборное, у тебя нет никаких прав! Из какой помойки ты выползла?
— Это я сдала ментам твоего папашу.
Ну не могу я промолчать, никак. Она рассержена и сейчас соскочит с нарезки, а я ей в этом помогу. Я тоже люблю наблюдать крайние проявления психики. Когда-нибудь мне эти игры боком выйдут, а может, даже сейчас, но сдержаться я не могу.
— Что ты сказала?
— Ты слышала. Я сдала ментам твоего папашку. Сидит он сейчас на нарах и чешет геморрой, а его развалюху я сожгла. Ты не знала? Там такой большой камин, а рядом — жуткие кресла. Я убила Гриба, потом выгребла уголья на ковер и пустила такого красного петуха, что любо-дорого! Отлично горело. Я радовалась до упаду, просто именины сердца. Только не лопни от злости.
Читать дальше