Александр Кулешов - Памятник футболисту (Скандал в благородном семействе)

Он нахмурился, словно стараясь вспомнить.

Рассел усмехнулся.

— Вы говорили, что доход должен быть гарантированным.

— Ах да, так вот я предлагаю следующее: вы мне даете гарантированный товар, я вам гарантирую высокую цену.

— Каким образом вы будете получать доход, из которого мне будет уплачиваться высокая цена, я себе хорошо представляю, — Рассел опять усмехнулся, — а как вы себе представляете поставку вам гарантированного товара, то есть, попросту говоря, гарантированного результата встреч? Вы ведь это имели в виду, я не ошибся?

Теперь собеседники окончательно расстались с эзоповым языком и стали называть вещи своими именами.

— Ну, это уж ваше дело, — в свою очередь усмехнулся Рибо.

— Вот тут наши взгляды на сделку расходятся, — сказал Рассел. Он говорил жестко, сухо, глаза его были устремлены на Рибо, в них были твердость и легкое сожаление («Эх, не того прислали для переговоров, не могли уж выбрать покрупнее!»). — Мои условия таковы: я буду давать указания тренеру и некоторым игрокам, каким должен быть счет. Этот счет мы будем намечать вместе. Вместе, ясно? А не тот, какой вам заблагорассудится указать. Я все же лучше знаю футбол, знаю, когда и где можно выиграть, с каким счетом. Так, чтобы комар носа не подточил. И вы уж верьте мне, в доходе я заинтересован не меньше вас. Но вы должны мне обеспечить меры воздействия на игроков. Мол, не я ими командую, а некие люди. Ясно? И ими, и мной. Я, как и они, вынужден подчиняться. Но, как более мудрый, даю ребятам советы. На кого и как воздействовать, я вам подскажу. Тренера беру на себя. Далее. Если произойдет непредвиденное, никаких угроз и расправ. Вы должны мне полностью доверять, повторяю, я заинтересован не меньше вас. Но случайность всегда возможна. Все же игроков одиннадцать, есть соперник, наконец, судьи. Что второго Лонга не будет — гарантирую. О моем вознаграждении в каждом конкретном случае будем договариваться отдельно. Таковы мои условия. Передайте их вашим друзьям. — Рассел насмешливо улыбнулся, и, помолчав, добавил: — И передайте им еще вот что: у меня есть магнитофонные записи кое-каких частных разговоров — с Корунья, например, с этой девицей, подружкой Лонга... Попади они в полицию, думаю, следствие приняло бы иное направление, копались бы поглубже. Но от меня их полиция не получит, разве что случится со мной, только тогда банк, где они хранятся, немедленно передаст их прокурору. И последнее. Хочу вам честно сказать: вы не единственный, кто обратился ко мне с подобным предложением. Но вы мне симпатичны, господин Рибо, — Рассел широко улыбнулся и наклонился вперед, едва не клюнув собеседника своим длинным носом. — Так что если мои условия вам подойдут, я буду иметь дело только с вами. (Вранье насчет других предложений Рассел пустил в ход для того, чтобы набить себе цену.)

Твердый и откровенный тон, каким говорил Рассел, привел Рибо в некоторое замешательство. Поэтому он лишь пробормотал:

— Ясно, господин Рассел, ясно. Я немедленно передам ваши слова моим друзьям.

Словно посол, обещающий передать своему правительству ноту, врученную ему в министерстве иностранных дел государства, где он аккредитован.

Они еще долго сидели на верхней террасе, наслаждаясь экзотическими напитками, звуками грустных гавайских песен, видом удивительно красивых полуобнаженных официанток.

Вдаль по неподвижной поверхности моря убегала золотистая лунная дорожка, высоко в небе перемигивался огнями улетавший в чужие края самолет. Было тихо, спокойно и радостно в этом радостном мире, этим чарующим вечером.

Вскоре таким же чарующим вечером на террасе уединившейся в парке виллы как всегда собрались при свете электрических свечей трое немолодых благообразных мужчин. Они держали совет.

— Что ж, — констатировал Старший, — дела не так уж плохи, хотя вся эта судебная история кое-чего нам стоила. Так в коммерции всегда есть какой-то риск.

— А где его нет? — меланхолично произнес Второй.

— Давайте подведем кое-какие итоги, — деловито заметил Третий. — Как обстоят дела с «Рапидом»?

— Думаю, неплохо. Этот Рассел, конечно, орешек покрепче, чем Зан. Зато, я думаю, и надежней. Он, правда, хорохорится, — Второй усмехнулся, — грозит какими-то припрятанными пленками, как будто мы не можем заставить его выдать нам все, что захотим. Но пускай. Если будет делать дела как надо, дай ему бог.

— Но он требует, чтобы мы, если нужно, обрабатывали его ребят. Мы! Зан управлялся сам.