Владимир Колычев - Не верю в доброту братвы

– Ну кто там? – обернулся Жужа, услышав Глеба. – А, это ты? – И покровительственно махнул рукой – дескать, проходи, только быстро.

Глеб почувствовал на себе колючий взгляд новичка. Похоже, он принял его за врага. Но ему-то какое до этого дело?

Экзекуция была еще только в самом начале. Жужа прессовал жертву, «кошмарил», и Глеб поторопился проскочить через умывальник, ему батальные сцены сейчас неинтересны.

Но исчезнуть он не успел. Новичка ударили раз, другой. Было слышно, как хлюпает чья-то плоть под кулаками. Кто-то упал. Видно, жертву сбили с ног. Но тут же кто-то еще растянулся на полу. Может, несчастный сумел подняться, но его уронили снова?

Глеб направился к выходу, но ему под ноги рухнул Жужа. А на полу, хватаясь за живот, корчился Славич. Кучман сидел на заднице, подушечками ладоней массируя вбитые в череп глаза. Робик лежал пластом совершенно без движения.

Все бы ничего, но жертва, вдруг ставшая охотником, обратила взор на Глеба. Новичок был в бешенстве, глаза налиты кровью.

Невысокий он мужик, в плечах так себе, но сбит плотно, жилистый, кулаки – будь здоров. И в рукопашном бою он большой мастер. Глеб умел драться, но чтобы в одиночку раскидать четырех здоровяков, таким он похвастаться не мог. И лежать бы ему рядом с Жужей, если бы не удобная позиция, в которой он оказался.

Новичку надо было повернуться градусов на сорок-пятьдесят, чтобы ударить наверняка, а Глебу такая подготовка не понадобилась. Мужик двинулся к нему, и он ударил с места в противоход. Такие удары очень любят показывать в кино – рука распрямляется при соприкосновении с челюстью, голова потерпевшего скручивается в сторону, кровавые брызги во все стороны…

Удар удался, и противник в полном нокауте оказался на полу. Но и Глеб чуть не запрыгал от боли. Слишком уж мощным оказался удар, чтобы его выдержал собственный кулак. Как бы до перелома не дошло…

Тут поднялся Жужа и ударил упавшего мужика в живот, к нему присоединился очнувшийся Славич. Глебу здесь делать нечего, поэтому он ушел, оставив жертву на съедение своим палачам. Причем сделал это с легкой совестью. В конце концов еще никто не отменил тюремное правило – «каждый за себя». Да и мужик сам нарвался…

Лето, жара, а бревна такие тяжелые. Их на специальной тележке в цех подают, но так бревно еще донести до нее нужно. А еще их разгружать надо, в штабеля укладывать…

Глеб уже привык к такой работе, но все равно тяжело. И объявленный перекур за радость. Такой кайф забраться на бревна, сесть, достать сигарету, закурить, вытянув натруженные ноги.

– Умаялся? – спросил Густав.

Глеб открыл глаза и удивленно взглянул на «смотрящего». Его-то какая нелегкая сюда занесла? Неужели работать заставили? Ну да, все к этому шло.

– Есть немного.

– Присяду? – спросил Густав, и не дожидаясь ответа, забрался к нему на бревна.

– Осторожно. – Если бревна покатятся, Глебу придется скакать на заднице до самой тележки.

Но Густав сел аккуратно.

– Поговорим? – спросил он, многозначительно глянув на других грузчиков.

Мужики все поняли, разошлись.

– А чего не поговорить?

– Как-то нехорошо получается, мужики тебя реально уважают, а ты бревна здесь ворочаешь.

– Ну так, может, это мое призвание, – усмехнулся Глеб.

– Да нет, твое призвание в другом…

– В чем?

– «Бугром» тебя надо ставить. Сколько ты уже здесь, полтора года?

– Ну почти.

– Братва тебя уважает и слушаться будет, если ты «бугром» станешь.

– Не стану.

– Почему?

– А Еким зуб дал, что бревна до конца срока ворочать буду.

– Чешуя! Еким здесь ничего не решает.

– Тогда почему я на этой каторге до сих пор торчу?

Глебу работу в цеху предлагали, за пилорамой, он даже согласие дал, но не перевели его. И не трудно догадаться почему.

В цеху крыша, и зимой там тепло, а здесь под открытым небом приходится впахивать. Сейчас еще ничего, а в дождь и мороз не знаешь, куда деться.

Нет, «кум» ничего не забыл. Потому и в долгосрочном свидании Глебу отказал.

Нину он видеть не хотел, и она к нему не напрашивалась. А Оксана приезжала, с липовой бумажкой. «На лапу» дала, чтобы с Глебом свидание получить, но Еким послал ее лесом.

– Ну, с Екимом и договориться можно.

– А чего ты такой добрый?

– Так предложение у меня. Ты помогаешь мне, я помогаю тебе.

– Что надо? – Глеб догадывался, чего хочет от него «смотрящий».

– Человечка одного надо подчистить.

Что-то в этом духе он и ожидал услышать. Даже знал, кого нужно убрать.