Кирилл Казанцев - Отпуск строгого режима

— Да ты что, папа, я же в тебя пошла, я людей насквозь вижу, — успокоила отца Светка.

— Перед пересадкой позвони, слышишь, — грозно проговорил Анатолий Герасимович.

— Конечно, папочка. — Она чмокнула отца в гладковыбритую, пахнущую дорогим одеколоном щеку.

Светка и Ленка скрылись в глубине терминала.

Туда же потекла группа девушек, жаждущих поработать на турецком берегу.

Полковник Федюшкин помахал рукой дочке и ее подружке и, чеканя шаг, соблюдая военную выправку, отправился к автостоянке. За ним широкими шагами двинулся старлей.

— У тебя сигареты есть? — спросил Анатолий Герасимович, когда казенный «Опель» уже катил по улицам города.

— В бардачке. Но у меня «Кэмэл», а вы предпочитаете «Мальборо», — извиняющимся тоном просюсюкал старший лейтенант.

— Непорядок, Игорек… Непорядок, — проворчал полковник Федюшкин.

— Анатолий Герасимович, вы же бросили, — удивленно проговорил старший лейтенант.

— Это я бросил… А поддержать должен ты!

— Так это, я думал, поддержать ваше стремление бросить, — заметался взглядом старлей.

— Глупая ты башка, Игорек. Не чувствуешь ты своего начальства. Поэтому не быть тебе капитаном. И генералом тоже, — шумно вздохнул Анатолий Герасимович.

— Почему же… Я же стараюсь, товарищ полковник, как могу.

— Вот именно, «как могу»… — передразнил подчиненного главмент города. — А надо, как говорится, через не могу…

— Ясно, товарищ полковник… Буду через не могу.

— Э, не надо из себя изображать преданного пса. Знаем таких. Мы ваше нутро как рентгеном просвечиваем. — Анатолий Герасимович прикурил от автомобильного прикуривателя, пыхнул дымом, опустил окно, и дым побежал из салона автомобиля. — Знаем, знаем… Ну, сколько баб ты укомплектовал? — спросил Анатолий Герасимович.

— Сколько… Двадцать девять. Одна в последний момент засомневалась.

— Засомневалась? А почему?

— Да хрен ее знает. Насторожилась. Пошла в отказ. Мы ее и так и эдак уламывали. Она уперлась, как ослица. Не хочу, визжит, и все.

— Значит, плохо уламывали. А ты, Игорек, знаешь, что у турецких наших товарищей жесткий тариф — если от тридцати новых и красивых, то на пять процентов больше. А двадцать девять никак не тридцать. Кто мне эти пять процентов премиальных вернет? Ты?

— Я? — испуганно произнес Игорек… — Да где же я возьму, товарищ полковник?

— Не можешь найти деньги, ищи бабу… — безразличным голосом произнес Анатолий Герасимович. — Тридцатую. Не я же эти правила придумал, а они… Хитрые, чтобы подстегивать в нас интерес к бизнесу.

— Басурманы они, — возмутился Игорек.

— Конечно, басурманы, но, видишь ли, доллары дают американские… Не басурманские, — буркнул сдавленным смешком главмент города.

— Знаете что, у меня идея, товарищ полковник.

Анатолий Герасимович выпустил клуб дыма:

— Ну-ну… Идея это хорошо… А хорошая идея — это еще лучше.

— Есть в четвертом отделении на примете Екатерина Елагина. Часто попадается патрульным. Пьяная в общественных местах.

— Знаешь что, Игорек, твоя идея вообще не идея. Так, выпук мозга, — Анатолий Герасимович глубоко затянулся. — Такие бабы — сизокожие, скукоженые от водки — проканывали в девяностых. Сейчас товар качественный требуется.

— Я знаю, товарищ полковник. Прекрасно знаю… Но удивительная штука. Эта Екатерина Елагина выглядит еще довольно свежей. Наверное, гены особенные, продукт русской эволюции — устойчивые к алкоголю. На лицо она вполне даже ничаво…

— Намекаешь, пользоваться можно? — заржал Анатолий Герасимович. — И газеткой рожу не прикрывать?

— Я уверен, что она за собой следит, хоть и пьянчужка, — фигура нормальная, не расплылась. Мы ей повесим бытовуху, ведь напивается так, что ни черта не помнит, — убедительным тоном проговорил старший лейтенант.

— Там че, на четвертом полный бардак, уже алкоголичек трахаете? — строго спросил главмент.

— Наоборот, она за порядком следит. Катька… гм… Екатерина очухивается и пол моет, чтобы выпустили. Кто же с такой будет, товарищ полковник?

— Товарищ полковник точно не будет, — хмыкнул Анатолий Герасимович… — Так, значит, что получается, с той вы не можете, а с другими вы можете — правильно я понял, товарищ старший лейтенант? — нахмурился начальник полиции.

Старлей плотно сжал свои мясистые губы, понял, что сболтнул лишнего.

— Да или нет, я спрашиваю? — продолжал бушевать Анатолий Герасимович.

— Нет, товарищ полковник. Не можем. Это я к чему говорю… Если ее примарафетить, шмоток подкинуть и сказать: или на зону, или в Турцию, то поедет в Турцию как миленькая. А че, и так у нее жизнь никакая. Один хахаль — граненый стакан. А так заграницу посмотрит.