Кирилл Казанцев - Отмщённый

— Слушай, братишка, давай без паспорта, а? Мы на несколько часов. Это жена моего босса. Если узнает — просто убьет. А нам приспичило. Ну, будь человеком, не регистрируй нас, сколько мы тебе должны?

А потом, схоронившись за окном, он украдкой наблюдал, не станет ли этот тип совершать необдуманных звонков. Но все было в порядке. Работник мотеля спрятал деньги в задний карман, закрыл журнал, закрыл компьютер и с довольным видом удалился в кулуары. Когда он, крадучись, вошел в откупленный на несколько часов домик, в душе полным ходом хлестала вода. Это было что-то новенькое, непривычное, волнующее. Из душевой проистекали сладострастные стоны. Можно подумать, она уже там занимается сексом… Он запер входную дверь, волнуясь, скинул с себя одежду, проник в душевую и, не желая выслушивать возражения, сжал в объятиях хрупкое тельце, исходящее истомой под напором горячей воды. Она невразумительно бормотала — про мыло душистое, полотенце пушистое. Они оттирали друг друга — лысыми мочалками, подозрительным мылом без цвета и запаха. Это был кусочек счастья, трепетный, домашний, сводящий с ума своей внезапной доступностью и обыденностью… А потом уже в кровати, выжатые до предела, они лежали на чистом белье, сцепившись руками, наслаждались тишиной и раем, наслаждались друг другом, тем, что в ближайшие два-три часа никакая неодолимая сила их не разлучит.

— Ты такой обаятельный злодей, — шептала Катя, ковыряясь в его щетине. — Ты свел меня с ума, я теперь такая непроходимая дура… Я страшно боюсь завтрашнего дня, я его ненавижу… Я никогда так не боялась. Мне в могиле не было так страшно, как при мысли о том, что будет завтра…

— Ты хотела мне в чем-то признаться? — вспомнил Павел.

— Правда? — изумилась Катя. — Да, действительно… О, нет, только не сегодня, мне сегодня и так страшно…

«Действительно, зачем обоих расстраивать? — лениво думал Павел. — Сморозит какую-нибудь фигню, и будет очень грустно…»

В половине десятого вечера из кафе «Славянка», расположенного на западной окраине поселка, вышел мужчина в очках. Он что-то дожевывал. Достал сигарету, неумело прикурил, закашлявшись, стал прогуливаться взад-вперед. Вытянул ладонь, проверяя, не идет ли дождь. Осадки кончились. Ничего подозрительного он не заметил, завернул за угол — якобы по малой нужде. Оказавшись в безлюдном внутреннем дворе, попрыгал, расстегивая штаны, сунулся в единственный кустарник в этой части двора. Еще не стемнело, на землю укладывались сумерки. Двор был безлюден, только несколько пустых машин, принадлежащих работникам заведения, жались у заднего входа. Мужчина выбрался из кустов и завернул за трансформаторную будку. Обратно он не вышел, пропал. Через полчаса заведение покинули последние сотрудники — сели на машины и уехали. Не имеющие личного транспорта ушли пешком. Опустилась тьма. Над крыльцом горела лампочка в мутном плафоне. С этой минуты во двор никто не заходил. Было несколько минут одиннадцатого, когда послышалось приглушенное урчание, желтый свет лизнул бетонные стены, и во двор заехала невзрачная иномарка. В ней сидел единственный пассажир — он же водитель. Машина встала недалеко от трансформаторной будки, выбрался мужчина. В бликах света от крыльца проявилось хмурое лицо — прилизанный «мальчик» лет под сорок. Осмотревшись, он выключил фары и шмыгнул в кусты — по малой нужде после дальней дороги. Едва сомкнулись за ним ветки, из-за трансформаторной будки выкатилась другая фигура. Незнакомец подлетел к машине, включил миниатюрный фонарик, убедился, что в салоне никого нет. Когда водитель вернулся, у транспортного средства никого не было. Он прогулялся взад-вперед, раздраженно фыркнул, глянул на часы. Насторожился, услышав шаги, как бы невзначай отогнул полу пиджака. Во внутренний двор вошла женщина, постукивали каблучки. Лицо ее пряталось в тень, но параметры фигуры были знакомыми. Поколебавшись, мужчина вернул на место пиджачную полу. Женщина подошла поближе. В сумраке позднего вечера поблескивали серые глаза.

— Здравствуй, Костик.

— Здравствуй, Катюша… — Он нервно усмехнулся. — Поцелуемся?

— Перебьешься. — Женщина досадливо передернула плечами. — Костик, не начинай, это нас никуда не приведет. Ты же не будешь меня детально ощупывать и бубнить про мое божественное начало?

— Ладно, Катюха, говори, — проворчал великовозрастный «мальчик». — Пошутить уже нельзя?

— С Ольгой своей шути, — фыркнула Катя. — Если придумаешь причину, почему она должна тебя простить.