Татьяна Полякова: Я — ваши неприятности

— Кончай тарахтеть, — усмехнулась тетушка, поднимаясь с дивана. — Пойдем, хоть чаю выпьем.

— Какой, к черту, чай! Этот негодяй тебя ударил. Немедленно, слышишь, немедленно звони в милицию! Нет, лучше я позвоню…

— Ты, племяшка, у меня вовсе дурочка, — загрустила тетка. — Не пойму только в кого.

— Ты что же, хочешь, чтобы этим подонкам их гнусная выходка с рук сошла?

— Брось. Витька — не самое плохое, что есть в подлунном мире. А по фейсу я схлопотала по твоей милости. Мужики при виде небесных черт впали в буйство. Надеялись, что ты на месте не усидишь и глупость сделаешь: звук какой издашь или того хуже, на выручку кинешься. Вот тут бы они потешились… Слава Богу, хватило ума сообразить, чего хочет от тебя твоя старая мудрая тетка.

— Ты хочешь сказать… — начала я.

— Я хочу сказать: с первым автобусом — домой. Италия отменяется, и здесь тебе не место.

— Господи, да что же это?

— Ты сейчас на курицу похожа, — с усмешкой заметила Серафима.

— Это чудовищно, — твердо сказала я. — Как в кино: Германия, тридцать девятый год, два эсэсовца на отдыхе, и я — несчастная еврейка.

Серафима хохотнула, ставя на плиту чайник:

— Конечно, не Германия, не СС, и ты не еврейка, а православная христианка беспримесно русская на обозримые поколения… Но суть ты ухватила.

— Я звоню в милицию. Тетка махнула рукой:

— Много пользы!

— От милиции много пользы?

— В моем случае — никакой, — очень серьезно сказала Серафима и даже вздохнула. Тут я испугалась по-настоящему.

— Серафима, ты должна немедленно уехать. Конечно, я не планировала до конца дней жить с тобой под одной крышей, но у меня вполне приличная квартира, и мы в ней как-нибудь разместимся. График работы у нас не совпадает, так что мы даже не сумеем как следует надоедать друг другу…

— Возможно, так оно и будет, — загрустила Серафима еще больше.

— А кто эти типы? — спросила я, разливая чай.

— Так, мелочь…

— Ничего себе, мелочь.

— Пугают. Что б я прочувствовала.

— А кто их послал? Директор в отпуске прохлаждается, так кому какое дело до пропавших денег?

— Юрке Каткову дело. Директор ведь так, для виду. Хозяин Каток, это его ребята были.

— Боже мой, куда ты изловчилась вляпаться? И на что тебе сдалось это казино? Шла бы в детский сад или вон в зоопарк.

— Так ведь денег хотелось. Люди гибнут за металл. Ты наверное, голодная, сейчас пельменей отварю…

— Какие пельмени? У меня кусок в горле застрянет.

— Очень ты у меня впечатлительная. Творческая натура, тонкая душа…

— Прекрати, ничего забавного я в этой ситуации не вижу.

— Я тоже, — охотно согласилась Серафима.

— Постой-ка, — всполошилась я. — У тебя же был знакомый, Володя, он как будто трудился в каком-то отделе… не помню, как правильно, но точно помню, что по борьбе с бандитизмом.

— Не был, а есть. Ну и что?

— Как что? Звони ему, он должен помочь.

— Чем, интересно? Денег в долг дать? Так у него их сроду не было. Он же юродивый, сиречь честный. Оттого и оклад мизерный, приработков не наблюдается, жена зануда и две девки-акселератки на папу дуются, тряпки новые хотят. От Вовки толку, как от козла молока. Он жутко скучный и обременительный для природы тип.

— Он представитель правопорядка, — назидательно заметила я, — и он должен знать, как поступить в подобном случае.

— Собирать бабки и отдавать, пока “счетчик” не включен. Это я тебе и без Вовки скажу.

— Мне нужен номер его телефона, — очень грозно сказала я. — И без глупостей. Если нет способа доказать свою правоту и противостоять бандитам, пусть он мне сам об этом скажет.

— Охота тебе над человеком измываться? — сокрушенно покачала головой Серафима, но, взглянув на меня, телефон дала.

Застать Владимира Петровича в кабинете оказалось делом нелегким, но с четвертой попытки это удалось. Я услышала очень приятный, с усталой интонацией мужской голос, что меня в данных обстоятельствах не порадовало.

— Здравствуйте, Владимир Петрович, — бодро начала я. — Вас беспокоит племянница Серафимы Павловны.

— Лика? — Голос зазвучал бодрее. — Приехала в гости? Рад… — Тут до него, как видно, дошло, что звонить мне ему вроде бы без надобности, и он насторожился:

— А что случилось? Как дела у тетушки?

— Скверные дела у тетушки. Володя, ты можешь приехать? Лучше прямо сейчас.

После трехсекундной паузы он сказал:

— Хорошо. — И повесил трубку.

Я вернулась в кухню. Серафимы там уже не было, она перебралась на диван и с прежним энтузиазмом разглядывала потолок.