Татьяна Полякова - Бочка но-шпы и ложка яда

— Что врач, ты же слышала, бабке сто четыре года. Неужто правда? Конечно, правда, раз в паспорте написано. О чем я? Ах да… Для врача все предельно ясно: сто четыре года, пора помирать, следов насилия никаких, и сиделка клянется и божится…

— Тогда с какой стати… — начала я, но Софья меня перебила:

— Сусанна занималась метанием снарядов.

— Ты меня с ума сведешь, — разозлилась я.

— Подожди с ума сходить, лучше послушай. Сиделка врет, что была в комнате. Она по утрам с Розой кофе пила, пока все спят. И днем любила отлучаться, на что я смотрела сквозь пальцы. Сусанна у нас не подарок, а сиделка уже намекала на непосильную ношу. Сегодня утром я слышала, как дверь в комнату скрипнула, а потом звон пошел. Я была уверена: это Сусанна шумит, и затаилась, чтобы с сиделкой отношения не выяснять. Потом дверь опять скрипнула, и тишина. А минут через пятнадцать сиделка меня подняла со скорбной вестью. По всей комнате осколки валялись, чашка, чайник, бутылка с соком. Соображаешь?

— Нет.

— Думаю, кто-то вошел в комнату, и Сусанна его узнала. Уверена, это он ее из окна выпихнул.

Она что-то пыталась нам сказать, но не смогла.

Только убийца не был уверен, что это продлится долго. А если старушка в конце концов заговорит?

— И он отравил ее крысиным ядом? — ахнула я.

Софья моргнула от неожиданности:

— Почему?

— Ну, не знаю. Яд пропал, потом, правда, нашелся. Но ведь не просто так пропадал?

— При отравлении крысиным ядом совершенно другие симптомы. Может, он и запасся им на всякий случай, но мерзавцу повезло. Сиделка болтала внизу с Розой, он спокойно вошел, а Сусанна, поняв, в чем дело, принялась метать со стола предметы, чтобы привлечь чье-то внимание. Но все привыкли к ее выходкам, и никто не отреагировал. А может, кроме меня, никто и не слышал. До приезда врачей сиделка убрала осколки, но по здравом размышлении… Я думаю, он просто подошел и придушил старушку.

— Но следы…

— Бабке сто четыре года, она точно младенец.

Накрыл ее подушкой и подержал немного. Никаких следов.

— Господи… — перекрестилась я и тут же взмолилась:

— Скажи, что ты все это выдумала.

— Уверена, так оно и было.

— Но что нам тогда делать? Обратиться в милицию? Должно же вскрытие показать…

— Не годится, — покачала головой Софья и вздохнула с печалью. — Последние дни чувствую себя как на минном поле. Слишком близко от нас топчутся.

Так что никакой милиции, придется самим искать убийцу.

— Ты шутишь?

— Нисколько. Прежде чем делать резкие движения, желательно понять, что здесь творится и какое отношение это имеет к нам.

— Согласна. Но как мы его найдем? И почему он, а не она?

— Ты кого-нибудь подозреваешь? — насторожилась Софья.

— Нет.

— У Серовой большой интерес к наследию Артемьева. Если верить Скворцовой, она надеется разоблачить его как эксплуататора литературных негров.

Могло ее желание зайти так далеко?

— По-твоему, она проникла в дом, тайно рылась в бумагах покойного, а когда Сусанна случайно ее заметила, выпихнула старушку в окно? А когда это не помогло, просто придушила?

— А что? Очень на нее похоже.

— Перестань. Не могу вообразить такое. К тому же зачем бы ей в этом случае убивать Аглаю и Хоботова?

— А если они догадались? Ты же знаешь, как литературные дамы дружны между собой, вот Аглая и кинулась…

— Куда и зачем? — вздохнула я. — Не забывай, секрет ей хотел продать Хоботов, а как Хоботов мог узнать, что Серова копалась в бумагах Артемьева?

— Не знаю, — не выдержала Софья. — Но меня эта повышенная смертность в нашем доме уже достала. Все вроде естественно или случайно, а люди мрут как мухи.

— И у кого-то, возможно, есть крысиный яд, — напомнила я.

— Ты на нем совершенно помешалась, — попеняла мне Софья.

— Помешаешься тут, когда, по твоему собственному выражению, люди мрут как мухи. Что будем делать?

— Сусанну хоронить, — вздохнула Софья. — Что же еще? И пытаться вычислить гада.

Однако «гад» вскоре сам объявился. Не успела Софья уйти к себе, как мне позвонили по телефону.

Трубку обычно берет Наталья, что произошло и в этот раз. Она переключила звонившего на мой аппарат, и я услышала мужской голос, хриплый и даже зловещий.

— Лариса Сергеевна? — осведомился он.

— Да.

— Я сказал вашей прислуге, что я из милиции.

Но это не так. То есть это очень далеко от реальности. Но в милицию вполне могу обратиться, и там узнают о ваших шалостях.

— Я вас не понимаю, — ответила я с достоинством.