Валентин Курицын - Томские трущобы

Асан повернулся на другой бок и подпер голову рукой.

— Как-то Сенька выпутался? Не иначе, что и его забрали. Вот тебе и съездил на родину! Эх, дурак, дурак…

Вскоре арестованный понял, что уснуть ему немедленно не придется.

Необходимая принадлежность всех каталажных камер — клопы, и здесь давали себя знать. Кроме того, из-за перегородки в общую камеру доносились какие-то неясные дикие звуки, какой-то прерывистый хрип.

— Пьяный должно быть какой-нибудь во сне мается, — подумал Асан, внимательно прислушиваясь к этим звукам, режущим нервы.

Асан с головой закутался в пальто и напрягал всю силу воли, чтобы уснуть поскорее. Глаза его уже смыкались и легкая дремота окутывала уже сознание, когда он услышал, что кто-то отворяет дверь в его камеру.

Асан откинул пальто и удивленно поднялся на локоть.

Дверь отворилась и на пороге ее показалась фигура того самого полицейского, который участвовал в поимке Асана.

— Вставай! Одевайся, пойдем наверх, — обратился он к Асану.

Страшная мысль промелькнула в голове молодого черкеса и заставила содрогнуться. — Бить будут! Иначе, зачем бы стали звать.

Ему вспомнились слышанные ранее рассказы о жестоких побоях, которым подвергались, будто бы, арестованные в полицейских участках. Глухая полночь, зловещая тишина камеры и мрачный вид городового, неподвижно стоявшего в дверях, как нельзя более гармонировал с этими воспоминаниями.

Коли бить будут — живым в руки не дамся! — решил Асан, выходя из камеры.

Когда они поднялись наверх, провожатый указал на дверь, над которой виднелась надпись: «Кабинет пристава» и сказал:

— Иди туда! Шапку-то сними…

Асан нерешительно взялся за ручку двери.

В кабинете, за письменным столом, сидел полицейский чиновник, в котором Асан, к крайнему своему удивлению узнал господина, пившего пиво в «Европе», за соседним столиком. Теперь тот иронически улыбался, заметив удивление Асана.

— Стань вот здесь, около стола… Да смотри, не вздумай шутить — видишь револьвер.

Асан встал на указанное место и молча кивнул головой.

— Слушай, парень. Много ли тебе денег досталось от того артельщика.

— Какого артельщика? Знать я ничего не знаю.

— Ну, ладно, ладно! А эти деньги, в бумажнике твоем.

— Собственные мои…

Допрашивающий выразительно свистнул.

— Полно, брат, дурака валять. Будем говорить лучше начистоту! Ты совсем из Томска собираешься уехать.

— На родину собрался.

— И паспорт чистый и все в порядке.

— Да, уж как водится.

— Гм, воля-то, парень, дороже денег… А как думаешь.

Смутная надежда зашевелилась в душе Асана. Он поспешил ответить утвердительно.

— Поезд в шесть утра отходит… Чай с ним бы поехал, если бы не арест.

— Ни минуты не стал бы ждать, ваше благородие.

— Гм, ну ступай себе!

Допрос был окончен, и Асан вышел из кабинета. В приемной, к его удивлению, не было ни души. Мысль о возможности побега молнией озарила мозг Асана. Он осторожно вышел в сени, и, никем не замеченный, прошел к наружной двери. Дверь эта была заперта. Еще один шаг и он будет на свободе.

Все еще плохо понимая, в чем дело, Асан нерешительно потянул к себе дверь. Она свободно подалась в его сторону и он вышел на крыльцо.

Свободен! — мелькнула в его сознании радостная мысль. — Теперь только удрать поскорее!

Ночь приближалась к концу. На востоке уже белела полоса близкого рассвета… Спящая улица тонула в неясном сумеречном полумраке. Час для бегства был самый благоприятный. И Асан не замедлил, конечно, воспользоваться этим. Он бросился бежать по пустынной улице со всех ног.

Завернув за угол, он миновал один глухой переулок, выбежал на другую улицу и тут только почувствовал себя в безопасности. Тяжело дыша, весь еще полный пережитыми впечатлениями неожиданного ареста и еще более неожиданного спасения, Асан быстро зашагал к своей квартире, обдумывая в то же время план дальнейших действий.

— Уехать мне теперь в шесть часов не удастся: извозчиков не найдешь, а на себе багаж не потащишь! Придется еще продневать… Но где. У себя на квартире опасно — полиция может с обыском нагрянуть! Пойти разве к Голубку, у него спрятаться. Да, так, пожалуй, будет лучше!

Приняв такое решение, Асан тем не менее зашел на квартиру. Ему нужно было взять остальные деньги и условиться с хозяином относительно вещей.

Ворота все еще были закрыты, но на этот раз Асану пришлось недолго стучать: хозяин квартиры, старик еврей, «варшавский портной», как это гласила его вывеска, ловкий и весьма популярный среди «блатных», скупщик краденого, разбуженный стуком в окно, торопливо выбежал к воротам.