Валентин Курицын - Томские трущобы

— Видишь! — шепнул Егорин.

Они заняли наблюдательный пост на лавочке, около одного дома, находящегося на противоположной стороне улицы. Егорин посмотрел на часы.

— Ого, уже 12 минут десятого… Что они там копаются.

В это время из кассы выехала пролетка, с двумя седоками.

— Это они — артельщики! Идем скорее!

— Куда идем? — не понял Кочеров.

— Иди за мной… поедем сейчас. Тут у меня лошадь приготовлена! — торопливо на ходу пояснил Егорин.

Они завернули за угол переулка. Здесь около крыльца одного из домов стоял извозчик. Они обменялись с Егориным взглядами и Кочеров спросил:

— Подавать, что ли?

— Подавай. Садись, Иван! — торопил своего спутника Егорин, быстро заскакивая на пролетку, шепотом добавил: — Это из наших ребят, переодет только извозчиком. Погоняй, брат, живее!

Последнее восклицание относилось к вознице, который не не спрашивал указаний, действуя, очевидно, по заранее выработанному плану, свернул на большую улицу, по которой поехали артельщики.

В описываемое нами утро, приблизительно за час до выезда артельщиков из города, вышли двое пешеходов и направились к томскому вокзалу. В одном из них, высоком крепко сложенном парне, одетом в короткую шведскую куртку и сапоги с длинными голенищами, наши читатели узнали бы старого знакомого Сеньку Козыря. Его спутник, стройный, сухощавый брюнет, с мрачным и решительным выражением смуглого лица, был одет в малиновую черкеску с нашитыми на груди патронами. На голове у него была мохнатая черная папаха.

На его поясе сбоку болтался небольшой кинжал в металлической оправе.

— Верст пять до вокзала будет, — спросил черкес у своего спутника, легко и уверенно ступая по кочкам замерзшей грязи. Говорил он по-русски вполне правильно без всякого акцента и только в своеобразном тембре его гортанного голоса сквозило что-то нерусское, что-то жестокое и властное.

— Три версты, не больше, — ответил Козырь, на ходу закуривая папиросу. Помолчав немного, он спросил:

— Разве ты никогда не ходил по этой дороге, Асан?

Тот отрицательно покачал головой.

— Сам атаман ходил осматривать местность… Я же здесь еще не бывал.

Надо справиться с планом, далеко ли идти.

При этих словах Асана вынул из карман листок бумаги и внимательно осмотрел окружающую местность, обратился к заметкам, сделанным на плане.

— Вот как пройдем кладбище, то можно назад повернуть — дальше идти незачем! — поделился он с Козырем своими соображениями.

Сенька сплюнул в сторону и поправил шапку.

— Можно и на дороге подождать, — нерешительно заметил он, — зачем зря ноги ломать.

— Асан ничего не ответил на это и молча пошагал дальше. В шайке «мертвой головы» он занимал такое же место, которое раньше занимал Пройди-свет, то есть был помощником, правой рукой атамана, посредником между ним и остальными членами организации. Козырь недолюбливал нового товарища. Ему было обидно, что этот неизвестно откуда взявшийся черкес, занял важный пост есаула, на что он, Козырь, имел большее право. Кроме того, Козырь при выходе из тюрьмы, он сложил в себе убеждение, что виновником в убийстве Пройди-света, является никто иной, как этот черкес. Но так как прямых улик, подтверждающих это подозрение не было, то Козырь решил молчать, исподтишка наблюдая за черкесом. Сегодня в предстоящем деле, Асан должен был играть роль руководителя и дисциплина в шайке требовала от Козыря полного подчинения ему.

— Садись, отдохнем немного, да покурим, — предложил Асан, опускаясь на землю около кладбищенской ограды. — Недолго уже ждать осталось: девять часов утра.

Козырь не замедлил последовать его примеру и в свою очередь присел на корточки, прислонясь к стене. Они закурили.

— Вот если засыплемся сегодня, так ночевать, пожалуй, там будем! нарушил молчание Козырь, кивнув головой на видневшиеся постройки пересыльной тюрьмы.

— Ну так что же, кому тюрьма, а нам с тобой — добрый дом, — рассмеялся Асан коротким сухим смехом.

По дороге мимо наших героев, изредка проезжали экипажи с седоками, спешащими на вокзал к утреннему поезду. Прошел какой-то мужик с мешком за плечами.

— Пассажир первого класса. — Сострил на его счет Козырь.

В это время до их слуха со стороны города долетел протяжный гул благовеста.

— К обедне ударили, должно 9 часов.

Асан поднялся на ноги. Его зоркие глаза усмотрели вдали медленно движущуюся телегу, запряженную серой лошадью.