Популярность Сашки Пройди-свет была на столько велика, что почтительное любопытство Козыря было вполне понятно.
…Года три тому назад, среди томского темного мира появился неизвестно откуда, незнакомый никому, молодой парень, назвавший себя Сашкой Пройди-свет. Примкнув к воровской «хемере», он обнаружил полное знание дела: смелость, доходящую до дерзости, находчивость удивительную.
Эти качества быстро составили ему самую местную репутацию среди томских «шниферов» и «скачков». Время от времени Сашка скрывался с горизонта, исчезал куда-то. Затем вновь появлялся и всегда с планом какого-либо воровского предприятия, набирая товарищей, обделывал «дело» и пропивал выигранное вместе со своими сообщниками, где-нибудь по задним комнатам разных увеселительных вертепов. Никто из близко знавших Сашку не мог похвастаться его особым доверием. О своем прошлом Сашка не говорил ни кому не слова. Точно так же никто не знал куда исчезает он по временам, и что он тогда делает.
Ореол таинственности, окружавший его имя, в связи сего беззаветной удалью, громадной физической силой и тем особым, непонятным обаянием непоколебимой воли, которым он быстро подчинял себе всех, с кем ему приходилось встречаться, упрочил за Сашкой громкую известность.
— …Так вот что, Козырь, — продолжал Пройди-свет, — ехать тебе из Томска незачем. И здесь будет тебе дело. Сведу я тебя с людьми настоящими, не Егорину чета. Он вот твоими руками какие деньги греб, а тебе сколько отвалил! Стыдно сказать… Нет, у нас, брат, будет не так: сделаем дело получай, что следует!
— Я что ж, не прочь, — колебался Козырь, — только вот я слово дал Егорину, штоб из Томска значит уехать…
— Плюнь ты на Егорина! Что он тебе! — перебил его Пройди-свет, говорю, доверься мне. Дела мы с тобой будем обделывать тысячные!
— Так-то оно так. Да ведь ежели Егорин дознается, что я здесь, в Томске остался, так ведь он, пожалуй, возьмется за меня, — нерешительно пробормотал Козырь.
— Чего возьмется! Руки у него коротки! Да и не узнает он про тебя. На первое время я сведу тебя к одному земляку, в дворниках он служит. Хозяина его сейчас в Томске нет. Живет он один вроде караульщика. У него и побудешь пока, а потом другие места найдем! По рукам, что ли?
Козырь протянул руку.
— Идет! — решил он. — Будем заодно работать.
Парень-то ты хороший! Черт с ним, с Егориным…
— Руку, товарищ, — и Пройди-свет сильно сжал Сенькину руку. — Теперь мы с тобой выпьем как следует. Спрыснем наш союз. Эй, кто там, скоро будет готова солянка. Да пива пару похолоднее поищи, — закричал Александр, подходя к двери.
— Сию минуту, подают, — отозвался буфетчик.
Часов около 12 дня новые приятели порядочно-таки подвыпив и основательно закусив, покинули Савкино заведение. Козырь был полупьян и шел, пошатываясь. Смесь пива и водки на голодный желудок давала себе знать. Александр же шел как ни в чем не бывало, хотя пил не меньше Козыря.
Он шел, широко размахивая руками, весело насвистывая сквозь зубы и вызывающе глядя на прохожих.
— Теперь мы пойдем на нашу штаб-квартиру, — заметил Александр, свертывая с Бульварного в узенький боковой тупичок.
Здесь было два-три дома, на всем же остальном протяжении тупика тянулись черные, мокрые от дождя, заборы, за которыми шумели уже обнаженные ветром березы.
Поравнявшись с низеньким покосившимся от времени забором, у которого не хватало двух узеньких досок, Александр быстро перемахнул через него.
— Следуй моему примеру, дружище, — крикнул он Козырю.
Они зашагали по мокрой траве, пробираясь между берез к маленькому домику с мезонином, стоящему в глубине двора.
Старая облезлая собака, привязанная к полуразвалившейся конуре, злобно залаяла на подходивших.
— Тубо, дружок! Своих не узнал, — окликнул собаку Пройди-свет.
На лай собаки, из сенец домика показалась какая-то старуха с самоварной трубой в руках.
— Скоренько вернулся, соколик, — заговорила она, пропуская приятелей в сени. — Я вот самовар поставлю, может, и вы попьете чайку…
— Нет, Кузьмовна, некогда, — отозвался Александр.
Пройдя через кухню с большой русской печкой, он вошел в темный чуланчик, из которого вела на мезонин ветхая скрипящая лестница.
Козырь молча следовал за ним.
Мезонин состоял из двух комнат. В первой, куда они вошли, не было совершенно никакой мебели. Голые стены с ободранными запыленными обоями наводили уныние. Углы комнаты были затканы серыми тенетами паутины. Толстый слой пыли лежал на полу и подоконниках. Было очевидно, что здесь не живут, а только изредка появляются по делу.
Читать дальше
полного нет почему-то.Книга заканчивается
словами:"Дальнейшая судьба лиц,выведенных на
страницах нашего романа,послужит темой другого повествования"