Наталья Павлова: Золото Афродиты

Порой охватывало какое—то безудержное желание куда—то мчаться, убежать быстрее от всего, что окружает, исчезнуть, все равно как: броситься под машину, поезд, в шахту лифта, утонуть, отравиться, вскрыть вены — всё что угодно, только бы навсегда покинуть этот несправедливый и жестокий мир. Представив досконально любой способ сведения счетов с жизнью, она понимала, что не сможет сделать такой трудный шаг, что обречена всё пережить и остаться жить с тем, что имеет. От таких мыслей становилось ещё хуже и, чтобы снять с себя груз тяжёлых раздумий, она наливала коньяк и пила его. На некоторое время сознание притуплялось, не так остро чувствовалась обида, обман, коварство, жестокость — всё, что она испытала от окружавших её людей. В конце концов, утомлённая переживаниями, засыпала, а проснувшись, начинала ругать себя за то, что позволяет распускаться нервам и доводить себя до истерик.

Она слышала спасительный голос разума, который вначале робко и вкрадчиво говорил, что всё пройдет, «устаканится», нужно только уметь взять себя в руки и противостоять всем превратностям судьбы. Мысленно противоречила ему, приводила в доказательство своё бессилие и упадок жизненных сил, апатию и духовное опустошение. Ей нечем бороться. Душа её слаба и немощна, растоптана и унижена. Но голос разума был упрям и настойчив. Он повелительно и требовательно отдавал приказания: «Не плачь, успокойся, возьми себя в руки, ищи выход — в этом твоё единственное спасение. Смирись, не ломай копья, тебе нужно жить».

Но как? Как можно жить с тяжёлым грузом в душе? Как заставить мозг не думать, не вспоминать, не копаться дотошно во всех деталях нанесенного поражения? Отчаяние, доходившее до психоза, сменяла тяжелая, мрачная депрессия.

Она не отвечала на телефонные звонки, не выходила из дома, гнетущее чувство депрессии полностью отключило её от внешнего мира.

А между тем, ей постоянно звонили: то Светлана, оставшаяся руководить в агентстве и с нетерпением ожидающая возвращения начальницы на работу, то Братанов, желающий морально поддержать её.

Однажды она взяла телефонную трубку и, услышав звонкий голос Светланы, включилась в разговор.

— Нинель Александровна, что с вами, — с тревогой в голосе говорила Светлана, — не знаю, что думать. На телефонные звонки вы не отвечаете, из больницы давно выписались, мы ждём вас, скоро Рождество, у нас запланирован благотворительный показ моделей, без вас как нам быть?

Здоровый, звонкий, полный сил и энергии голос Светланы в буквальном смысле вернул Нинель Александровну к жизни. Она вдруг забеспокоилась, вспомнив, что действительно планировала провести в Рождественские праздники благотворительный показ последней коллекции дамских туалетов.

— Светлана, коллекция давно готова, остались незаконченными мелкие детали. Если вы возьмётесь за дело, то, конечно, успеете к Рождеству, — взволнованно сказала она.

— Мы уже все подготовили, сейчас проводим ежедневные репетиции показа, всем модисткам нравятся новые модели, коллектив с нетерпением ждёт вашего возвращения.

— Я скоро приду, немного станет легче, и я обязательно приду. — Нинель Александровна положила телефонную трубку и впервые за тяжелые дни посмотрела на себя в зеркало.

Бледное, осунувшееся лицо с тёмными кругами под глазами, вылезшая предательская седина, потухший взгляд грустных глаз, неизвестно откуда появившиеся новые морщины и скорбные складки в уголках рта — всё вместе взятое заставило её принять комплекс решительных действий, направленных на восстановление душевных и физических сил.

Нет, она не будет часами плакать и рыдать над разбитой судьбой. Прочь, проклятая депрессия, от которой теряются последние силы и рассудок, прочь, уныние и изводящая жалость к себе. С этого часа она будет стараться стать выше и сильнее негативных эмоций. Нужно восстановить жизненный тонус, прийти в себя и снова, как и прежде, стать великолепной и блистательной.

«Есть несколько путей моей дальнейшей жизни, — размышляла она, лежа в наполненной теплой водой ванне. — Можно постоянно изматывать себя, без конца вспоминая всё, что произошло со мной за последнее время. Но эта дорога со временем приведёт к умопомешательству, и я, в лучшем случае, окажусь живым трупом. Нужно смириться с мыслью, что у Петра есть дочь. Трудно привыкнуть, но надо.

В конце концов, девушка не виновата в том, что родилась на белый свет.

Есть второй путь — вернуться к работе и продолжать любимое дело. Я отвергаю первый — он изнурительный, беспощадный и разрушающий, он не для меня. Прощаю Петра и прошу, чтобы он тоже простил меня. Мне не жаль отдать драгоценности его дочери, мне они не принесли ни радости, ни счастья. В завещании, подписанном Петром, нет перечня ювелирных украшений, которые он завещает дочери, значит, я могу по своему усмотрению отдать ей часть коллекции — никто не знает, сколько драгоценностей хранилось в сейфе. Наказание её матери определит суд. Но дочь не отвечает за родителей.