Владимир Кочергин - Судьбы, как есть

Ольга повернулась на живот и застонала. На неё вдруг навалился жуткий страх. Проанализировав ситуацию, она понимала, что бандиты, видимо, не собираются оставлять её в живых. Страх охватил все ее существо, но сознание не покидало мозг, а только все сильней начинало бунтовать: «Нельзя сдаваться, надо бороться, надо перетаскивать на свою сторону Русика. Пытаться выскочить из квартиры и поднять шум, бежать к Управе президента, там охрана».

Гарисов поковырялся в украшениях и, не говоря ни слова, пошел в кабинет Тьерри. Мормурадов снова сел в кресло и стал перелистывать с помощью пульта каналы на ТВ, думая, на чем бы ему остановиться. А когда Ольга попросила укрыть ее халатом, то встал и небрежно набросил на неё сверху халат.

— Скажи мне, Хуршид, почему вы не уходите? Ждете кого-то? — вдруг с металлом в голосе спросила Ольга.

— А тебе какая разница?

— У тебя дети есть?

— У меня племянница есть, дочь моего брата. Она мне как дочь!

— А вот если бы она попала в такую ситуацию, как моя дочь Элиза, то что ты на это скажешь?

— Она не попадет. Она в Узбекистане.

— Когда бы ты узнал, что ее мать вот так, как меня, унижали, насиловали русские, хотя какая разница, какая национальность, что б ты на это ответил и сделал?

— Я бы всех убил.

— Ты ведь знал, что вы идете на разбой в такой святой праздник, как Пасха?

— Мне твоя Пасха до барабана. А вы, русские, сами-то себя не любите, а нас боитесь.

— Таких надо бояться, и жаль, что я тогда не разглядела тебя. Говорила мне мама, что мы кого попало, в дом пускаем. Так я еще вам деньги давала за плевую работу в ванной, присмотреться в квартире, выходит, сама разрешила? Кому же придет в голову, что соседи придут тебя грабить и насиловать? Вы сами-то с Русиком, я смотрю, не ладите. — Ольга хотела хоть как-то внести еще больший раздор в отношения преступников. Надо хоть одного перетащить на свою сторону. — Хуршид, пожалуйста, развяжи мне руки, я не буду больше сопротивляться, я сяду за стол и буду тихо-тихо сидеть.

Мормурадов подошел и развязал ей руки, на запястьях которых были видны красные полосы. Оля встала с дивана на связанные ноги и надела свой халат. Мормурадов положил ее руку на свое плечо и быстро усадил Ольгу на стул у стола.

— Хуршид, налей мне коньяка, — попросила Ольга.

Мормурадов налил и вдруг вспомнил о ее вопросе про детей.

Свою племянницу Гульнару он любил больше всех на свете, и он уже отложил ей маленькие сережки с мерцающими камешками. Он представил радость девочки его подарку. Представил, как она будет целовать своего доброго и ласкового дядю, а потом побежит к зеркалу и, убедившись в красоте подарка, убежит показать всем, кого только ни встретит в доме. Его любимой Гульнаре пять лет исполнилось четырнадцатого марта, а у него день рождения пятнадцатого. Гульнара очень похожа на его мать. А маме он уже присмотрел золотую цепочку с кулоном и кольцо с бриллиантовым камешком. Только бы размер подошел, а не подойдет, так мать продаст его. Она знает, как это надо делать, и купит себе другое или платье, или еще чего-нибудь.

Вроде бы не обращаясь к Ольге, Мормурадов, цедя каждое слово, сказал:

— Ты бы лучше показала, где у вас в доме спрятан сейф?

— Какой сейф? — удивленно спросила Оля.

— Сама знаешь, какой. С деньгами, с самыми ценными бумагами и украшениями.

— Нет у нас никакого сейфа, и не было никогда. Сколько вам надо всего и что еще хотите здесь найти? Говорите сразу, я все отдам, только не убивайте нас. У меня кружится голова, ну будьте вы людьми, хватит издеваться. Я вас не выдам. Сейфа нет. Нет сейфа, и не водилось, — с трудом сдерживая свой гнев и раздражение, говорила Ольга.

— Этого не может быть, у француза есть свой кабинет, а сейфа нет?

— Нет! Я не обманываю.

— Если найдем, то сама подпишешь себе приговор, — сказал Мормурадов и почему-то вспомнил про своего старшего брата, которому он не дал бы ни копейки. Живет он где-то в России и не хочет знаться ни с кем из братьев и даже с сестрой. Последний раз он был дома в Джизаке четыре года назад, в мае 2005 года. Он поругался со всеми братьями и, не прощаясь, уехал в Россию. Он ненавидит всех за их, якобы, грязные дела, за воровство и грабежи. Сам же матери ничем не помог. Отец как умер, так его братец сразу и исчез из семьи. Женился, троих нарожал, получил русское гражданство, и, видите ли, его все устраивает, и он не собирается возвращаться в Узбекистан. — Гад он, я его еще достану. Он у меня еще запоет и извиняться приползет. Да пошел он в жопу.